Весной 1917 года в России царила эйфория. Народ захлебывался свободами, а либералы с гордостью рассказывали, что Февральская революция на самом деле началась в ноябре. И начало ей положил их лидер - Павел Милюков.
Павел Милюков был историком. И неплохим историком. Ему даже собирались дать докторскую степень за магистерскую (по-нашему - кандидатскую) диссертацию. Все были «за», кроме профессора Ключевского.
- Да, - сказал Ключевский, - диссертация выдающаяся. Пусть напишет еще одну, наука от этого только выиграет.
Милюков обиделся и больше диссертаций не писал. Так и остался в звании приват-доцента, хотя не возражал, когда его величали профессором.
Опальный приват-доцент
В 1895 году Милюкова выгнали из Московского университета. По политическим мотивам - за вредное влияние на студенчество.
Следующие 10 лет Милюков живет странной жизнью. Почти что жизнью революционера. Ссылки, тюрьмы, заграница. Он трижды побывал в тюрьме. Больше, чем Ленин.
Однажды прямо из тюрьмы его доставили к всесильному министру внутренних дел Плеве.
- Что вы скажете, если я предложу вам пост министра просвещения? - спросил Плеве.
- Откажусь, - ответил Милюков.
- Почему?
- Потому что на этом посту ничего нельзя сделать. Вот если бы вы предложили мне ваш пост...
Свой пост Плеве ему не предложил. Отправил обратно в тюрьму. Впрочем, вскоре освободил.
9 января (по старому стилю) 1905 года началась первая русская революция. Милюков в это время читал лекции в Америке. Но сразу же вернулся домой и довольно быстро стал лидером русских либералов и их главной партии - кадетов.
Милюков был хорошим историком. В своих работах он выстраивал четкие и понятные схемы исторических процессов. Однако то, что хорошо в науке, далеко не всегда хорошо в политике. А Милюков продолжал мыслить схемами. Он выстраивал их в своей голове и следовал им, несмотря ни на что. Следовал до тех пор, пока не выдумывал новую схему. Выдающийся ученый и интеллектуал превратился в тупого, упрямого и абсолютно негибкого политика.
В 1905 году он носился с идеей «соединить революцию с конституцией». Схемка, в общем-то, проста. Революционеры - наши союзники. Самодержавие не идет на уступки. Уступки вырвут революционеры. Они заставят царя создать парламент, а мы будем там заседать.
Цинично, но, по сути, верно. Однако 17 октября 1905 года, казалось бы, все изменилось. Николай II провозгласил свободу, Россия стала конституционной монархией. К чему теперь революционеры?
Но - нет. Милюков заявляет: ничего не изменилось, борьба продолжается. Надо идти старым путем - «соединением либеральной тактики с революционной угрозой».
Сергей Витте зовет кадетов в правительство, причем предлагает важнейшие посты. Кадеты отказываются. Думают, что с помощью революционной угрозы они получат еще больше. Что правительство будет назначаться парламентским большинством. Как в Англии: «Монарх царствует, но не правит». А если не как в Англии, то это нас не устраивает.
После Манифеста 17 октября власть была готова к диалогу с либералами. Но либералы хотели всего и сразу. В итоге не получили ничего, погубив своей запредельной оппозиционностью первые две Государственные думы. И упустив исторический для России шанс - пойти по пути умеренных, но последовательно либеральных реформ.
В конце концов, Милюков понял: пожалуй, союз с революционерами себя не оправдал. В Третьей думе кадеты стали гораздо умереннее. Но изменилась и позиция Николая II. Первые - революционные - думы напугали и разочаровали его. Теперь он с подозрением смотрит даже на Третью - вполне лояльную - думу. И не хочет больше никаких реформ.
Лидер оппозиции
Милюков не был депутатом ни Первой, ни Второй дум. У него не было избирательного ценза. Правда, он пытался пролезть по подложному цензу, но его не пустили. Милюков, как тогда острили, руководил кадетской фракцией из буфета.
Зато в Третьей думе он - депутат. Лидер фракции. Но кадеты теперь - фракция меньшинства. Бессильная оппозиция, которая всего лишь нудно и придирчиво критикует политику премьер-министра Столыпина.
Столыпина кадеты не ценили. Даже в эмиграции Милюков продолжал уверять, что Петр Аркадьевич был не государственным деятелем, а простым царедворцем. Кадеты в очередной раз не разглядели исторического шанса.
Зато Милюков разглядел великие шансы в Первой мировой войне. Его умом завладела новая схема: война до победного конца, присоединение Константинополя и проливов (отсюда и кличка Милюков-Дарданелльский).
Но до Константинополя было далековато. Весной-летом 1915 года русская армия терпит поражения. В них обвиняют власть. Правительство, мол, не в состоянии довести войну до победы. Нужна другая власть - «правительство доверия». То есть такой кабинет, который пользовался бы доверием Думы.
Под этими лозунгами большинство думских депутатов объединяются в Прогрессивный блок. Милюков становится неформальным лидером этого блока. Но Николай II не идет на уступки. Он тасует министров, но по своему усмотрению, без оглядки на Думу.
Удивительное дело: в 1905 году кадетов звали в правительство, а они отказывались. В 1915-м их никто не звал, а они лезли. Все время эти кадеты как-то не к месту.
Глупость или измена?
Беспокойный ум Милюкова рождает новую схематическую конструкцию. Правительство не просто не может, оно не хочет довести воину до победы. Потому что кругом измена. Власть мечтает заключить сепаратный мир.
1 ноября 1916 года открылась очередная сессия Думы. В этот день Милюков произнес знаменитую речь «Глупость или измена?». Речь получилась яркой, но на редкость бессодержательной. Милюков не привел никаких доказательств не только измены правительства, но и глупости. Главный его аргумент - какие-то немецкие газеты приветствовали назначение Штюрмера министром иностранных дел. После чего кадетский вождь принялся пересказывать слухи.
По большей части - нелепые. Вроде того, что правительство специально устраивает забастовки на заводах.
Но никого не интересуют факты, если есть соответствующий общественный настрой. Когда Милюков в очередной раз вопрошал: «Что это, господа, глупость или измена?», - зал в исступлении орал: «Измена».
И доорался. Думские оппозиционеры раскачали лодку, которую с легкостью перевернул вспыхнувший в конце февраля в Петрограде солдатский бунт.
В дни революции всегдашний оппозиционер Милюков оказывается главным монархистом. Николай II отрекся в пользу брата Михаила. Милюков понимает (как всегда, слишком поздно), что без монархии все рухнет. На совещании у Михаила Александровича он - единственный, кто умоляет великого князя не отказываться от престола. Но это снова - всего лишь умозрительная схема. Михаил не мог получить корону без гражданской войны, а в марте 1917-го никто на нее не пошел бы. Раньше надо было думать Милюкову, когда про измену вещал.
Во Временном правительстве Милюков получил пост министра иностранных дел. Сложилась парадоксальная ситуация. Народ скинул царя, потому что устал от войны. Но Милюков-то боролся с царем, чтобы воевать до победы. Цели - диаметрально противоположные. Милюков снова оказался не к месту. Народ хотел мира, а не Дарданелл. В мае 1917 года Милюкова «ушли» из правительства. И даже союзники, перед которыми он беспрерывно клялся в верности, предали его, сделав ставку на более хитрого Керенского. Который готов был воевать, но в то же время болтать о справедливом мире.
А через год Милюковым овладела новая идея: бороться с большевиками с помощью немцев, с которыми он еще недавно мечтал воевать до последней капли крови. А в начале 1920-х годов Милюков совсем отказался от идеи вооруженной борьбы с советской властью. А в 1930-е вдруг увидел огромные творческие достижения СССР...
Когда-то, до революции, он заявил: «Мы - оппозиция Его Величества». Эту фразу понимают превратно. Дескать, кадеты были ненастоящей, лизоблюдской оппозицией. На самом деле «оппозиция Его Величества» - это просто официальное название оппозиции в Англии (сейчас, разумеется, не Его Величества, а Ее). Милюков хотел, чтобы все в России было как в Англии. А не выходит у нас как в Англии. Какие схемы ни выдумывай.
Глеб СТАШКОВ
