На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

CCCP

30 857 подписчиков

Амаяк Акопян: трюк отца раскрыл иностранного шпиона на приеме у Хрущева

В среду исполняется сто лет со дня рождения легендарного артиста, всемирно известного мастера иллюзионного жанра Арутюна Акопяна. О том, как работал главный маг Советского Союза, в чем была уникальность его рук, какие трюки он показывал в торговых рядах на рынках, а какие — в высоких кабинетах на Старой площади, в интервью РИА Новости рассказал сын великого артиста, знаменитый иллюзионист Амаяк Акопян.

Амаяк Арутюнович, поясните, пожалуйста, главную интригу, главный фокус в биографии Арутюна Амаяковича. Известно, что в юности по настоянию своего отца, вашего деда, он готовился стать инженером — окончил строительный техникум в Ереване, затем был направлен в Москву для продолжения учебы. В столице поступил в институт землеустройства. Инженер — это по тем временам было очень престижно, это и уважение в обществе, и достаток. В общем, все у молодого человека к тому шло. И вдруг происходит что-то, после чего начинается его восхождение на мировую вершину в абсолютно иной области. Так что же случилось и когда?

— О, это волшебная история. Когда папа учился в Москве в институте, он попал на концерт в одном из Домов культуры. В концерте принимали участие артисты разных жанров, и среди прочих выступал иллюзионист. Папа сидел довольно близко к сцене, и его совершенно изумил каскад трюков, которые тот демонстрировал. В основном это были иллюзионные трюки с коробками и довольно крупным реквизитом. И папу совершенно потрясло, как из сравнительно небольшого ящика можно достать просто немыслимое количество платков, лент, бутафорских цветов и в финале — голубей и кроликов? Ничего подобного у себя на родине в Армении он никогда не видел. Ошарашенный, ошеломленный, папа не стал дожидаться окончания номера и, как только ассистенты унесли ящик за кулисы, вскочил со своего места и выбежал из зала прямиком в гримерку этого иллюзиониста. Там папа увидел загадочный ящик и стал в нем копаться. Внутри оказалось зеркало, которое стояло под определенным углом по диагонали и создавало иллюзию пустоты. За ним как раз и находились нужные предметы. И это было настоящее открытие.

Вот так жизнь и меняется — за считаные минуты?

— Именно так. Правда, дорога в эту новую жизнь у отца поначалу пролегла через милицейский "обезьянник".

В каком смысле?

— А в самом прямом. Едва папа успел обрадоваться, но и разочароваться в своем открытии, как тут же был застукан за этим делом. Вызвали милицию. Его отвезли в отделение. Папа оправдывался и объяснял, что он не вор, а студент института и что ему очень хотелось разобраться в том, что он увидел. Но все же ему пришлось всю ночь провести в камере, пока к утру не выяснилось, что это действительно студент, а никакой не преступник. Папу отпустили.

Он набрался смелости, приехал к тому иллюзионисту и извинился. А тот, хотя и был достаточно жестким человеком, все же пошел навстречу молодому парню, простил его и предложил папе поработать с ним в качестве ассистента. Отец с радостью согласился. Папа принял участие в нескольких концертах, таская и готовя, как мы говорим — заряжая, тяжеленный реквизит. Но буквально недели через две молодой человек, быстро разобравшись в устройстве реквизита, в этой иллюзионной механике, по-хорошему набрался наглости и стал давать советы иллюзионисту.

Народный артист Армянской ССР, иллюзионист Арутюн Акопян

Например?

— "Вы неправильно сконструировали коробку, идеально было бы вынуть зеркало и сделать второе дно, которое поднималось бы". "Платки и ленты вы извлекаете не в том порядке, а голубей вообще можно было бы доставать из другого ящика — так было бы эффектнее", — говорил папа. Тот артист, услышав такую просто-таки наглость от какого-то пацана, естественно, выгнал его: "Иди-ка ты знаешь куда…" А папа, уже, что называется, вооруженный знаниями, пришел к себе в общежитие, нарисовал на бумаге схему реквизита и на основе этой "азбуки" стал придумывать нужный себе реквизит.

Чувствуется, что инженерная подготовка не прошла даром.

— Совершенно верно! Страсть, самая настоящая страсть к этому мастерству папу просто накрыла и стала поглощать его все больше и больше, все свое свободное время он отдавал искусству иллюзии и манипуляции. Папа мотался по библиотекам, выискивая дореволюционные книги на эту тему — про факиров, магов. И он очень быстро стал в этом жанре понимать, что и как. Так что выбор новой профессии был сделан сразу.

Но все же этот выбор, скажем так, инженерии трюков вместо инженерии мостов был сделан Арутюном Амаяковичем вопреки пожеланиям своего отца.

— Папа не успел получить его благословение на новую профессию — тот, к сожалению, в молодом возрасте погиб на стройке. Но папа всегда говорил, что и его отец, и мать, которая очень рано умерла и которую он не помнил, были бы очень рады тому, чего достиг их сын на сцене.

Папа еще до защиты диплома подал документы в Московскую госэстраду, и его сразу туда приняли. Это был 1942 год. И отца сразу отправили на фронт как артиста оригинального жанра для выступления в составе фронтовых бригад. Они выступали на передовой перед солдатами в редкие минуты покоя между боями. Всего у отца было больше полутора тысяч таких выступлений. Отец вспоминал, что один раз, когда в составе их бригады выступала певица, было слышно, как немцы кричали: "Рус, пой, еще пой!" Вслед за певицей вышел молодой Арутюн Акопян и показал каскад своих трюков. У него был такой финальный трюк: из-под платка буквально ниоткуда появлялась рюмка, наполненная спиртом, думаю, что все-таки разбавленным, и со словами "За нашу победу!" отец осушал рюмку до дна, подбрасывал вверх, и она растворялась в воздухе на глазах у изумленной публики. После выступления к отцу подбежал молодой парнишка-снайпер и говорит: "Слышь, Акопян! Сейчас немцы на твое выступление смотрели в бинокль!" На что папа ответил: "Ну и что, подумаешь, все равно они у меня ничего не заметят".

Артисты наверняка не раз попадали под пули…

— Все это, конечно, было. Они же работали в самом пекле. Например, такой случай. Второй Белорусский фронт. Шли тяжелейшие бои под Оршей. И они попали в жуткое окружение. Была ранена артистка Марина Кушке, потерявшая глаз. А их баянист по фамилии Юшин лишился ноги. Там от немцев отбивались все вместе — бойцы с артистами.

Один раз папа был очень сильно контужен, в тяжелом состоянии попал в госпиталь, был без сознания. Но когда он пришел в себя, то первым делом спросил: "Где я?" Ему отвечают: "Все в порядке, вы в госпитале". Папа закричал: "А где мой фрак? Где реквизит?! Я должен выступить!" Его еле успокоили: "Да лежи ты, еще навыступаешься!" Это было самое тяжелое время жизни отца — как и у всей страны. Это уже потом, в 1945-м, когда дело шло к концу войны, у папы появилась возможность выступать и перед генералами, и перед маршалами, работать вместе с легендарными Лидией Руслановой и Клавдией Шульженко.

Но вот наконец война завершилась.

— Папа возвратился на эстраду, у него сразу стало очень много работы, очень много поездок, потому что страна фактически заново отстраивалась и артисты вкалывали с утра до ночи, помогали поднимать дух, придавать силы тем, кто строил эту новую жизнь. За эти концерты уже платили, и у папы была возможность приобретать кое-что нужное для работы. В 1947 году папе удалось по случаю купить оставшийся от какого-то дипломата шикарный заграничный западноевропейский фрак с цилиндром и перчатками. И с таким лоском он выходил на сцену. Правда, некоторые недруги потом папу за это ругали — мол, западный образ на советской сцене. Но папины персонажи нуждались в ярких красках и элегантных костюмах.

У папы в репертуаре тогда были иллюзионные трюки с довольно крупным реквизитом. У папы появились ассистентки, которые летали в воздухе вокруг него. Это был сенсационный, но и сложнейший в постановке трюк. Но папа как инженер понимал, что и как делать, и сам конструировал себе реквизит.

Во второй половине 1940-х годов у папы был еще такой номер: его на сцене на глазах у всех зрителей заковывали в цепи и кандалы, надевали смирительную рубашку, в довершение всего сажали в мешок, который сверху завязывали веревками, и затем буквально на минуту, не больше, скрывали от зала ширмой. И через эти несколько десятков секунд папа выскакивал из-за ширмы, потрясая кандалами в одной руке и смирительной рубашкой в другой и кричал: "Нам нечего терять, кроме своих цепей!" Еще папа демонстрировал психологические опыты, которые у него блистательно получались. Например, он отыскивал предмет, который публика прятала в зале в то время, когда папа выходил за кулисы. Причем были люди из числа зрителей, которые были рядом с ним и следили, чтобы он не подсматривал и не подслушивал. Даже завязывали ему глаза и для большей надежности надевали мешок на голову. Затем папа выходил в зал и находил этот предмет.

А как вообще такие вещи возможно делать?

— Это достаточно сложный психофизический, биомеханический трюк, и не каждый на это способен. Но если у человека есть к этому посыл и если эту способность развивать, то это возможно. Про себя скажу, что я тоже показывал подобные вещи, и они получались, но не так, как у отца. Все зависит от чувствительности к человеку, которого исполнитель выбирает из зала себе в помощь в поисках предмета. Он выбирает, как правило, молодую женщину, берет ее за запястье и начинает двигаться с ней синхронно — ритм в ритм. И та невольно, подсознательно начинает ему "подсказывать". Вместе с ней артист идет по залу, скажем, вправо, а помощница слегка, непроизвольно тормозит. Значит, предмет лежит не с правой стороны зала. Но вот это изменение в поведении надо очень тонко уловить. Это очень тонкая психофизическая работа.

Еще папа устраивал гипнотические сеансы. Он выбирал несколько человек, вводил их в состояние транса, и по его команде те начинали, например, петь, танцевать, читать стихи, изображать разных животных. Но папа очень трезво и серьезно относился к этому делу, потому что потом надо было этих зрителей очень тонко выводить из транса. И отец всегда считал, что для того, чтобы устраивать такие сеансы, надо иметь медицинскую подготовку. Потому что не дай бог ты или зрители повели себя не так, как надо, — вдруг попадутся пьяные или невменяемые, они разрушат всю концепцию сеанса. И, трезво оценивая эту ситуацию, папа отказался от таких вещей и перешел чисто на манипуляцию, престидижитацию.

В чем особенности этого жанра?

— В широком смысле иллюзионистами называют тех людей, которые работают в жанре иллюзии и манипуляции. Сам жанр делится на две большие категории. К первой категории относятся те, кто работает с крупной аппаратурой, "распиливает" женщин, "сжигает" их в ящике и так далее.

Это как раз то, что делал, скажем, на цирковой арене Эмиль Кио.

— Да. А есть артисты — манипуляторы, или престидижитаторы, от итальянского "престо" — быстро, "диджито" — руки. Как говорится, ловкость рук и никакого мошенничества.

Можно ли сказать, что Арутюн Амаякович методом проб и ошибок выбрал для себя свой оригинальный жанр, занял свою нишу, где к нему и пришла наибольшая слава?

— Именно так. Более того, он совершил настоящую революцию, разгрузив свои руки, отказавшись от крупного и среднего реквизита, а выходил на сцену только с мелким реквизитом — это шарики, карты, сигареты, веревочки, платки — и доводил публику до истерики. Но до сих пор никто другой у нас не работает с такими мелкими предметами. Обязательно у кого-либо присутствует средний и крупный реквизит. И у меня был такой реквизит.

Так вот, найдя свой такой революционный жанр, отец уже никогда от него не отступал. И я могу точно сказать — сейчас в мире нет ни одного иллюзиониста-манипулятора, в чьем репертуаре не было бы хотя бы трех-четырех трюков Арутюна Акопяна. А придумал их он больше тысячи. Он с одной колодой карт мог показать минимум пятьсот фокусов!

В ваш репертуар тоже входили трюки отца?

— Нет, у меня не было ни одного трюка из его репертуара. Понимаете, важно не то, что показывает иллюзионист. Дело в его образе. У артиста должна быть своя маска. А уже у маски — свой репертуар. Поэтому я всегда говорю про себя: "Амаяк Акопян не показывает фокусы, трюки выполняют его персонажи". Если просто заниматься копированием трюков, то за копией не будет личности. Но еще мальчиком я понял, что повторить трюк можно, но повторить личность нельзя. Так что у меня были, скажем так, фантазии на тему трюков Арутюна Акопяна.

Артист Амаяк Акопян во время телепередачи для детей "Праздник каждый день"

Интересно, как рождались те его трюки? Это был плод блестящей фантазии или вспышка озарения в результате долгих и напряженных поисков?

— Безусловно, и богатая фантазия, и наитие играли свою роль. Кроме того, поскольку среди манипуляционных трюков есть много классических, своего рода золотой репертуар, то папа развивал его, создавал множество своих версий. У отца в программе был такой обязательный фрагмент — я его называю "иллюзионное буриме". На сцене он снимал с себя пиджак или фрак, засучивал рукава и предлагал повторить трюки не со своими предметами, а взятыми у публики. Брал у кого-нибудь что-нибудь — платок, сигарету, зажигалку, газету — и показывал все то же самое. Вот тут стоял просто страшный визг от восторга, потому что так рисковать мог себе позволить только очень большой мастер. Конечно, у отца был большой сценический опыт. Но у него были уникальные от природы руки, которые позволяли творить подобное.

В чем же была неповторимость рук Арутюна Акопяна?

— Папины руки были удивительно чувствительными — например, когда у него брали кровь из пальца, он какое-то время не мог выступать. Касаясь рубашки каждой карты из карточной колоды, он мог определить, какая карта у него под пальцами. Правда, трюки с игральными картами он показывал в приватной обстановке, ибо на сцене в то время они не приветствовались.

Можете раскрыть секрет, каким образом узнать ту или иную карту?

— Во-первых, для трюков подбирается особая колода. Еще у папы был специальный код, он делал своего рода татуировку на картах — иголкой наносил на них точечки в нужном порядке так, чтобы пальцами можно было определить любую карту. Еще вот какая анатомическая деталь. Папа в детстве в Армении подрабатывал на рынке — время-то было голодное. И он в сильную жару продавал холодную воду в крынках. Вода, естественно, в течение дня грелась. И однажды какой-то покупатель отвесил папе оплеуху с криком: "Ты что продаешь теплую воду?!" Папа упал и сломал себе на правой руке мизинец. Но фаланги пальца после перелома неправильно срослись, и поэтому мизинец по форме стал напоминать большой рыболовный крючок. Благодаря этому папа мог держать в правой руке две колоды и манипулировать ими. Почти сто листов карт! Вот какие метаморфозы устраивает иногда судьба.

Папа круглый год ходил в тонких лайковых перчатках. Лишний раз ему нельзя было, скажем, забить гвоздь. Он, конечно, умел это делать, но мы всей семьей его от этого отгораживали. Конечно, как и для музыкантов — пианистов, скрипачей, виолончелистов, для иллюзионистов руки — это их хлеб. Но руки отца были просто божественным инструментом. Знаете, иллюзионистов-манипуляторов ведь немало. Но таких рук сейчас нет. Без малейшего преувеличения — папины руки были достоянием всей страны. Неслучайно ими, можно так в хорошем смысле сказать, "потчевали" и высокую иностранную публику.

Но и без отличной памяти артисту тоже было не обойтись.

— Конечно. У папы был такой интересный трюк — на сцене и в зрительном зале раздавались программки-календари, в том числе старые, и по желанию публики он называл любой день недели, число и месяц любого года. Хотя у папы и здесь был свой код, который помогал быстро вычислять нужную дату, но при этом память на числа у него была совершенно уникальная.

А каким был обычный день Арутюна Амаяковича?

— Папа мог репетировать 24 часа в сутки. Может быть, я скажу тривиальную вещь, но это был фанатизм. Было бы в сутках 48 часов — он бы и все это время отдавал работе. Он не переставал репетировать даже на отдыхе, в воде, лежа на морской волне. Даже когда папа умирал и, по существу, простился со всеми близкими и родными, у него продолжали работать только руки. Он лежал и манипулировал пальцами, в которых держал карты. Душа уходила, но мышечная память еще оставалась, и руки по-прежнему были отданы любимой профессии. Это фантастический, жуткий по своему драматизму эпизод, который до сих пор у меня перед глазами.

Но меня потрясала не только его любовь к ремеслу, но и любовь к простой публике, которая папу просто обожала. Его сразу узнавали везде — на улице, на пленэре, в магазинах, на рынках. И публика постоянно требовала от него продолжения сценического блеска. Это объяснимо: одно дело, когда вы по телевизору видите любимого артиста, выступающего на сцене, и другое дело — когда вот он живьем перед вами.

"Товарищ Акопян, сделайте нам чудо!"

— Совершенно верно! Но он никогда и никому не отказывал. И вот это было поразительно!

Когда я в свое время начал сниматься в телепередачах и в кино, меня тоже стали все больше и больше узнавать на улице, особенно родители, которые просили показать их ребенку фокус. Это в определенной мере мне досаждало. Но папа однажды мне на это сказал: "Сынок, это твоя публика. Она тебя таким любит и таким хочет видеть и помнить. Поэтому ты не имеешь права ее разочаровывать!" И папа никогда свою публику не разочаровывал. Если его просили — в ответ сразу звучало, как будто он этого ждал: "Конечно, пожалуйста. У вас есть что-нибудь — монетка, сигарета, газета? Давайте". И начиналось представление! Народ сбегался отовсюду с радостными возгласами: "Акопян, Акопян!" В итоге папу провожали толпы! А он продолжал представление.

Имелись ли у него какие-то специальные номера для таких случаев?

— Был такой коронный трюк. На рынке папа просил какую-нибудь красивую девушку, например продавщицу, дать ему свое кольцо. Папа показывал кольцо всем стоящим вокруг, потом подбрасывал его вверх, и оно растворялось в воздухе. Далее папа просил кого-либо с прилавка дать ему лимон, апельсин или что-нибудь подобное, аккуратно срезал ножиком верхушку, а там внутри оказывалось яйцо. Это яйцо папа очень нежно доставал, давил в своей руке, и все могли увидеть, что в яйце оказывался… грецкий орех. Папа его очень аккуратно разбивал, и наружу из скорлупы извлекалось то самое кольцо. Люди стонали от увиденного. Отца с рынка выносили на руках, а сзади за ним несли дары природы — зелень, виноград, дыни, арбузы. Ему было очень неловко, и он всегда расплачивался, но многие продавцы категорически не хотели брать с папы деньги.

Обожание артиста простой публикой, как правило, имеет свою обратную сторону — зависть со стороны коллег.

— Что там зависть! Были люди, которые отца просто ненавидели и однажды вообще захотели убить.

За что же было убивать-то?

— Тут дело вот в чем. Папа щедро и совершенно бескорыстно делился секретами мастерства с теми, кто хотел посвятить себя иллюзионному жанру. Со всех концов страны отцу приходили мешки писем от людей. Он старался при возможности отвечать на них, но, конечно, написать всем было просто невозможно. К нам домой часто приезжали незнакомые люди из разных городов. И папа всегда уделял им много времени, беседовал с ними, советовал, как лучше начать пробовать себя в качестве иллюзиониста, дарил старый реквизит. Удовлетворить интерес каждого человека было нереально, поэтому папа начал публиковать секреты некоторых фокусов в журналах, а затем, в начале 1960-х годов, издал две книги на эту тему. В своих статьях и книгах папа фактически призывал советских иллюзионистов идти вперед, развивать жанр и находить новые трюки, вместо того чтобы сидеть на азбуке фокусов.

Ну так показывать одни и те же трюки — это, в общем-то, просто не уважать зрителей, полагая, что тем хватит давно известного репертуара.

— Вот именно это папа и имел в виду! И сразу же обозлились те, кто работал на сцене с пронафталиненным репертуаром, зарабатывал на нем, но на большее не был способен и чьи давнишние секреты оказались раскрыты.

Так вот. Дело было в 1961 году, когда папа уже находился на вершине популярности. Как-то раз папа вместе с мамой и с папиным кузеном, который выполнял роль ассистента, должны были ехать на концерт из нашей квартиры на Кутузовский проспект. Они выходили во двор и только открыли дверь подъезда, как ниоткуда на папу с ломом обрушился какой-то здоровенный человек. Но, к счастью, лом застрял в дверном проеме, а папин кузен успел повалить нападавшего. Вроде тому уйти было невозможно, но тот каким-то чудом вывернулся и убежал. Мы потом узнали, что это было задумано теми самыми недоброжелателями отца.

А что милиция?

— Cледствие начали, но никого не нашли. Спустя какое-то время после того нападения папа с мамой приходят в Москонцерт, а их там встречает плакат с аршинной надписью: "Умер Арутюн Акопян". Мама падает в обморок. Папа подхватывает ее на руки, везет в ближайшую больницу, возвращается обратно, чтобы понять, в чем дело, — а некролога уже нет. Папе говорят: "Да что вы, Арутюн Амаякович, это все ваши иллюзии". Вот так его ненавидели некоторые. В такой атмосфере, конечно, было очень трудно жить. Про отца и письма подметные писали в разные инстанции. Доходило и до Центрального комитета КПСС.

Неужели некто разглядел в творчестве Арутюна Акопяна что-то антисоветское?

— А как же! Дело было в 1980 году перед московской Олимпиадой. Планировалось выступление отца перед иностранными гостями в Олимпийской деревне. Папа придумал вот какой трюк: он показывал зрителям большой платок, на котором была изображена карта пути олимпийского огня от Афин до Кремля. Зрители держали платок, а папа доставал свечу, зажигал ее и опускал под платок. Мгновенно над платком в районе Афин появлялся огонек, который проделывал весь маршрут до Кремля, поднимался над Кремлем и попадал в руки отца. В конце огонек вновь оказывался на фитиле свечи. Так кто-то капнул наверх: "Арутюн Акопян публично сжигает советский флаг перед иностранной публикой".

Богатая фантазия.

— Да, до этого надо было додуматься. Папу вызывают на ковер в ЦК и говорят: "Арутюн Амаякович, вы легенда, вы столько сделали и делаете для страны. Мы вас обожаем и вам верим. Но вот какая бумажка пришла…" Папа знал, по какому поводу он вызван, и поэтому заранее взял те платок и свечку с собой. И показал этот трюк. Так в ту комнату сбежались чуть ли не все сотрудники ЦК. Друг у друга на плечах висели.

А трюк в итоге разрешили показать на сцене?

— Конечно, разрешили. Было подтверждено, что Арутюн Акопян — великий мастер, в своем жанре идет в ногу со страной и держит руку на пульсе советского дня. Ведь руководство страны тоже обожало отца. Его приглашали и на приемы для высоких иностранных делегаций, которые приезжали в Советский Союз и с которыми, например, предстояли сложные переговоры. Его часто приглашали по просьбе Хрущева: "Арутюн Амаякович, вот американцы, надо показать им что-нибудь…" — "Да не вопрос, сейчас сделаем". И следовал знаменитый трюк с деньгами — у кого-нибудь из членов делегации бралась купюра в долларах, на глазах у изумленных гостей она сжигалась, а в руках у отца появлялись наши рубли. Никита Сергеевич радостно хлопал себя по коленям и говорил: "Вот что могут делать советские люди!" Один раз с высокой трибуны Хрущев выговаривал руководителям одного совхоза или колхоза примерно так: "Не получается у вас? Не можете? А вы тогда позовите Арутюна Акопяна, он вам поможет шерсть собрать!" Или поголовье скота увеличить, что-то в этом роде.

Как по эстафетной палочке, на высшем уровне любовь к отцу перешла от Хрущева к Леониду Ильичу Брежневу. Тот был удивительно обаятельным человеком, любил цирк, артистов оригинального жанра и часто приглашал их выступить у себя в подмосковной резиденции. Помню, однажды отец выступал на одном из таких концертов, устроенных по случаю приезда в Москву президента Югославии Тито. А мы с мамой ассистировали. Папа показывал свой известный трюк — в клочья разрывал свою именную афишу, складывал кусочки стопочкой и потом из нее доставал платки и… валюту: франки, доллары, лиры. Но, конечно, насчет валюты заранее было получено разрешение. Вдруг Леонид Ильич поворачивается к министру иностранных дел Громыко: "Слушай, Андрей Андреевич, давай Акопяна сделаем министром финансов… в Югославии! Вот это будет чудо!" И вот представление закончилось. Отец переодевается в гримерке, мы с мамой рядом с ним. Тут открывается дверь, и входит Леонид Ильич в прекрасном расположении духа. Они с папой сели на диванчик, начали беседовать. Брежнев попросил отца рассказать секрет фокуса, увиденного в своем детстве, когда к ним в город приехали артисты, в том числе иллюзионист.

Папа спрашивает: "Леонид Ильич, а что за трюк был?" — "Да понимаете, он снял с меня кепку, насыпал в нее опилок, налил два стакана воды, разбил яйцо, все это размешал, снизу поджег, накрыл платком, поколдовал, снял платок, а там, представляете, бараночки, и он всех стал ими угощать!" — "О, это старинный трюк. Я могу приехать к вам с реквизитом и показать, как он делается". "Приезжайте!" — обрадовался Брежнев. И папа на следующий же день на своей черной "Волге" приехал прямо на Старую площадь. И его пропустили к Леониду Ильичу. Тот подарил отцу свою большую красивую фотографию, на которой генеральный секретарь был изображен в белоснежном кителе у штурвала корабля. И подпись: "Величайшему артисту современности Арутюну Акопяну. Л.И. Брежнев".

Наверное, баранки удались.

— Да. Потом, кстати, многие злые языки говорили — вот попал Акопян в кабинет к генсеку и сразу получил звание народного артиста СССР. Но это было неправдой: визит к Брежневу состоялся в 1975 году, а папе присвоили это звание в 1982 году. Кстати, отец — единственный из иллюзионистов, ставший народным артистом. Я помню, как папа плакал у телефона, когда ему из ЦК сообщили о присвоении звания. Отец даже не так ценил все другие лауреатские медали и призы, в том числе, например, титул "Король международной магии". А к званию народного артиста он шел как через тернии к звездам. Тогда, в 1982-м, мы на следующий день всей нашей семьей выступали в Москве в Колонном зале Дома Союзов. И когда конферансье объявил, что вчера Арутюну Акопяну было присвоено звание народного артиста СССР, зал встал и разразился долгой-долгой овацией. Папа подошел к авансцене, присел на одно колено и поклонился публике.

Арутюн Амаякович, гастролируя за рубежом, фактически был, что называется, народным дипломатом, представлявшим интересы Советского Союза?

— Совершенно верно, так оно и было. Папа побывал более чем в сотне стран. Он был настоящим, до мозга костей, патриотом нашей страны. И он очень хорошо понимал свою ответственность — куда и зачем он едет. Знаете, я, будучи мальчишкой, один раз удивленно спросил его: "Папа, почему ты сдаешь все заработанные там деньги?" А их были чемоданы! Он ответил так: "Сынок, наша страна нуждается в валюте. И я могу ей в этом смысле помочь". Все, второй раз я об этом не спрашивал.

Давайте вспомним работу Арутюна Амаяковича в кино. Многим памятна его роль в фильме про разведчиков "Тегеран-43" — там он сыграл Мустафу, хозяина фотоателье, который должен был незаметно передать пистолет немецкому террористу, готовившемуся стрелять в Сталина, Рузвельта и Черчилля во время встречи лидеров "Большой тройки" в Тегеране.

— Многие режиссеры очень любили отца и хотели видеть его в своих картинах. Правда, папа зачастую не мог сниматься из-за сильной занятности. Вот и Александр Алов и Владимир Наумов пригласили папу сняться в "Тегеране-43". Причем им нужен был не кто-нибудь, а именно Арутюн Акопян. Это было стопроцентное попадание в персонаж. А у папы как раз появилась возможность приехать на съемки, и он дал согласие. И мне потом рассказывал, царствие ему небесное, Альберт Филозов, сыгравший там главаря немецких диверсантов Шернера, что в сцене с пистолетом отец не повторился ни в одном дубле. Пистолет он каждый раз извлекал по-разному. И все уже забывали о том, что надо делать по роли, а только и делали, что следили за тем, что на этот раз придумает Акопян.

Не обходилось и без розыгрышей. Филозов поведал такую историю. Когда съемки закончились, французский актер Жорж Жере — он, кстати, играл того террориста — уезжал в аэропорт, простился, обнявшись, со всеми, в том числе с папой, сел в машину. И тут папа перегораживает машине дорогу, машет рукой и достает из кармана дорогущие часы самого Жере и вдобавок — его подтяжки. Жере выскочил из машины, под общий хохот распахнул пальто — подтяжек и впрямь нет!

Классно! Такое мастерство, кстати, вполне может быть и в реальности востребовано спецслужбами. Обращались ли к отцу из КГБ с какой-либо просьбой помочь в овладении таким мастерством? Не только с условными подтяжками, но и с чем-то другим?

— Ни о чем подобном отец не рассказывал. Но был один интересный случай, мне о нем рассказали другие люди уже в девяностых годах. Однажды на пленэре у Хрущева папа демонстрировал каскад своих коронных трюков для иностранных гостей. В том числе он втихаря снимал с их рук часы, брал портмоне, документы, после чего в финале торжественно, под бурные аплодисменты возвращал вещи их ничего не подозревавшим владельцам. А на часах одного из гостей он задержал свое внимание и внимание окружающих. Папа покрутил хронометр в руках и так иронично говорит: "Ух ты, какие у вас непростые часики: толстенное стекло, массивный корпус, какие-то гнезда…" И шутливо резюмирует: "Наверное, тут у вас спрятаны фотоаппарат и диктофон". И тут иностранцу на глазах, что называется, натурально поплохело, он аж побагровел. Потому что там в часах действительно, как потом выяснилось, были вмонтированы и диктофон, и фотоаппарат. Спалился шпион. Оказалось, что наши чекисты давно за ним следили, а тут Арутюн Акопян помог им еще раз убедиться в том, что они правы.

Есть одна категория лиц, которая уж точно интересуется возможностями иллюзионистов, правда, в целях, прямо скажем, далеких от закона. Было ли, что они приезжали к отцу: Арутюн Амаякович, озолотим, только скажите, как вот сделать то-то и то-то?

— Да, с их стороны интерес к нашей фамилии был очень нездоровый. Со мной такое было неоднократно после того, как я снялся в фильмах "Воры в законе", "Взбесившийся автобус", "Клещ". Меня тогда полюбил воровской мир. Ко мне приходили шулеры, наперсточники, карманники.

Что только не просили! Предлагали полтора года поработать с людьми, которых я лично отберу, а потом отдыхать всю оставшуюся жизнь.

Иллюзионист Амаяк Акопян на съемках телесериала "Игра в детектив"

Ага, говорил я, отдыхать на Соловках. И разговоры на этом кончались. Что касается отца, то ходили легенды, что якобы Арутюн Акопян в 1970 году в поезде давал уроки какому-то шулеру и тот благодаря этому выиграл сто тысяч рублей. С годами эта сумма росла — в какое-то время якобы выигрыш составил сто тысяч долларов. А к концу восьмидесятых годов речь шла уже о миллионе долларов.

Очень своеобразная инфляция.

— Эти легенды, видимо, были на руку самим шулерам, чтобы повысить свое реноме. Но отец, и это абсолютно точно, никогда никому из них не давал мастер-класса! Он никогда не пошел бы на такое. К тому же папу в том мире настолько уважали и почитали, что не могли к нему просто так вот подойти с такими просьбами.

У Арутюна Амаяковича было очень много друзей. Каким он был в отношениях с ними?

— Сейчас я расскажу историю, которая, на мой взгляд, очень хорошо ответит на этот вопрос. Конец 60-х годов. Место действия — наша дача в подмосковной Баковке, недалеко от Переделкино. Рядом с нами охраняемый солдатами государственный особняк маршала Ивана Христофоровича Баграмяна. Они с папой просто обожали друг друга. А дело было в августе месяце. Нудный дождь. Мы сидим на террасе, завтракаем. Вдруг по лестнице к нам поднимается Ванечка Баграмян — внук маршала. Поздоровался со всеми и обращается к отцу: "Арутюн Амаякович, извините, пожалуйста, я знаю, что у вас сегодня вечерний концерт. Но не могли бы вы помочь Ивану Христофоровичу?" — "А что такое?" — "Да понимаете, его спешно вызвали в Москву, в Министерство обороны, а он не может связаться с водителем, тот где-то затерялся". — "Ну конечно, Ванечка, о чем разговор! А где Иван Христофорович?" — "Да здесь, за калиткой стоит". Отец вскакивает из-за стола, бежит к калитке — за ней промокший маршал Советского Союза, великий Баграмян. Папа спрашивает: "Ну что же вы стоите тут, Иван Христофорович?" — "Да мне неловко просить, думал, ты занят". Отец в чем был — в футболке, шортах, кепке, тут же выгоняет машину, сажает в нее Баграмяна, сам прыгает за руль, по газам — и в Москву в Минобороны. А та футболка была как раз куплена отцом на гастролях в США. И на ней была изображена статуя Свободы с аршинными буквами USA. И на кепке тоже крупно — USA. Довершали ту папину экипировку черные очки. Ну а поскольку он был еще и загорелый, то сходство с иностранцем было полное. Приезжают к министерству.

Солдаты, которые охраняли здание, никак не могут понять, что происходит — черная "Волга", а за рулем какой-то натуральный американец. Но рядом-то сам маршал Баграмян! Иван Христофорович не дал им времени на размышление, замахал руками, крикнул: "Пропустите, я опаздываю!" Шлагбаум открыли, "Волга" въехала внутрь. Баграмян вышел из машины, обнял этого "американца" и прошел в здание.

Обратно отца выпустили?

— Выпустить выпустили, только к тому моменту вместо пяти солдатиков вокруг стоял десяток, и все с автоматами. А сам Баграмян рассказывал, что его в министерстве окружили генералы и маршалы: "Иван Христофорович, что это, кто это?" Тот небрежно махнул рукой: "Да водитель мой пропал неизвестно где, вот и пришлось какого-то американца просить подбросить". Народ вокруг обомлел: "Иван Христофорович, дорогой, да он же мог вас похитить!" Но Баграмян их успокоил, объяснил, кто это был на самом деле. Посмеялись, конечно. Друзья для папы — это было святое.

Какие нравственные ценности, которые исповедовал Арутюн Амаякович, он вам преподносил?

— Будучи молодым человеком, я не очень обращал внимания на то, что папа говорил. Но его фразы, видимо, были насыщены очень правильной энергетикой, и потому они у меня остались в подкорке. И после смерти папы я стал возвращаться к сказанному им.

Я вспоминаю такой случай из самого детства. Дело было летом на даче в Подмосковье. Мне было лет семь. Помню, мама попросила меня позвать папу завтракать. А он вставал очень рано, готовил реквизит и репетировал. И вот я заглянул к нему и говорю: "Папа, мама уже пятый раз зовет, пойдем завтракать!" Он подошел ко мне, положил свою волшебную руку на мое плечо, посмотрел внимательно мне в глаза и сказал: "Сынок, а на завтрак себе нужно заработать".

Он никогда не принуждал нас к работе. Но своим примером показывал, что в жизни ничего просто так не дается. Папа постоянно работал над собой, причем будучи уже всемирно известным мастером. Он часто говорил: "Я не стараюсь работать лучше всех, я стараюсь работать лучше самого себя". И еще: "Я никогда не работаю для всех в зрительном зале, я работаю для каждого".

Я помню последние папины слова перед уходом, до того, как он совсем слег. Как-то раз мы сидели на кухне за столом. Он уже ни с кем практически не разговаривал. И я как-то вдруг сам себе начал говорить о своем: "Да что ж это такое у нас творится вокруг? Вот я был на телевидении, там вот такие люди, кто это, откуда они?" И вдруг отец, что называется, расшторивается и очень внятно проговаривает: "Сынок, жизнь — это не карточная игра и тем более не карточный фокус. Судьба очень часто подбрасывает плохие карты, но это не повод для того, чтобы шельмовать". И закрывается. Все. Это были последние слова, которые я от него слышал. После того как папу похоронили, у нас дома произошел пожар. Загорелась старая проводка. Многое выгорело. Но уцелел большой папин портрет в золотой раме на стене.

Вот это настоящее чудо.

— А за портретом нашлись папины дневники. Там очень много пожеланий нашей семье. И там есть дневник, в котором папа раскрывает многие свои коронные трюки. Но в нем было условие — опубликовать эти секреты только после того, как папе исполнится сто лет. И вот этот срок наступил. Я бы, наверное, издал эти записи — если кому-то это будет интересно.



РИА Новости https://ria.ru/interview/20180425/1519291664.html

Картина дня

наверх