ЧАСТЬ 1:
http://cccp2.mirtesen.ru/blog/43587130289/Krasnaya-Armiya-v-...
Избранное в Рунете
Елена Сенявская
Красная Армия в Европе в 1945 году. Старые и новые стереотипы восприятия в России и на Западе (часть II)
Охота за трофеями
Западные союзники не только насиловали женщин и держали население на голодном пайке, но и занимались грабежом, мародерством, охотой за трофеями. Свидетельства об их поведении в Германии встречаются во многих немецких мемуарах.
Например, обер-ефрейтор Кописке вспоминал: «Мы вышли к деревне Мекленбург... Там я увидел первых «томми» - трех ребят с легким ручным пулеметом, видимо, пулеметное отделение. Они лениво развалились на копне сена и даже не проявили интереса ко мне. Пулемет стоял на земле. Повсюду толпы народа шли на запад, некоторые даже на повозках, но англичанам это явно было до лампочки. Один на губной гармошке наигрывал песенку «Лили Марлен». Это был только передовой отряд. Либо они просто больше не брали нас в расчет, либо у них было какое-то свое, особое представление о ведении войны.
Чуть дальше, на железнодорожном переезде перед самой деревней, нас встретил «пост по сбору оружия и часов». Я думал, что мне это снится: цивилизованные, благополучные англичане отбирают часы у заросших грязью немецких солдат! Оттуда нас отправили на школьный двор в центре деревни. Там уже собралось немало немецких солдат. Охранявшие нас англичане катали между зубов жевательную резинку - что было для нас в новинку - и хвалились друг перед другом своими трофеями, высоко вскидывая руки, унизанные наручными часами» [49].
Про трофейные часы у союзников вспоминают и наши мемуаристы.
Вот что наблюдал Н.Н.Никулин в конце мая 1945 г. в поверженном Берлине: «У Бранденбургских ворот возникла огромная барахолка, на которой шла любая валюта и можно было купить все: костюм, пистолет, жратву, женщину, автомашину. Я видел, как американский полковник прямо из джипа торговал часами, развесив их на растопыренных пальцах...» [50]
Американская «охота за трофеями» отражена и в мемуарах Осмара Уайта: «Победа подразумевала право на трофеи. Победители отбирали у врага все, что им нравилось: выпивку, сигары, фотоаппараты, бинокли, пистолеты, охотничьи ружья, декоративные мечи и кинжалы, серебряные украшения, посуду, меха. Этот вид грабежа назывался «освобождением» или «взятием сувениров». Военная полиция не обращала на это внимания до той поры, пока хищные освободители (обычно солдаты вспомогательных частей и транспортники) не начали красть дорогие машины, антикварную мебель, радиоприемники, инструменты и другое промышленное оборудование и придумывать хитрые методы контрабандной доставки краденого на побережье с тем, чтобы потом переправить это в Англию. Только после окончания боев, когда грабеж превратился в организованный криминальный рэкет, военное командование вмешалось и установило закон и порядок. До того солдаты брали, что хотели, и немцам при этом приходилось несладко» [43].
Для сравнения приведем свидетельства с советской стороны.
19 февраля 1945 г., находясь на границе с Германией, военнослужащая М.Анненкова писала подруге: «Верочка, останусь жива, то, как поеду к тебе, постараюсь привезти подарок с какой-нибудь Гретхен. Рассказывают, которые уже воевали, немцы все оставляют...» [51]
«Фриц бежит, все свое бросает, - писала родным 20 февраля 1945 г. из действующей армии В. Герасимова. - Невольно вспоминается 41-й год. В квартирах все оставлено - шикарная обстановка, посуда и вещи. Наши солдаты теперь имеют право посылать посылки, и они не теряются. Я уже писала, что мы были в барских домах, где жили немецкие бароны. Они бежали, оставляя все свое хозяйство. А мы питаемся и поправляемся за их счет. У нас нет недостатка ни в свинине, ни в пище, ни в сахаре. Мы уже заелись и нам не все хочется кушать. Теперь перед нами будет Германия, и вот иногда встречаются колонны фрицев, как будто чем-то прибитых, с котомками за плечами. Пусть на себе поймут, как это хорошо. Иногда встречаются и наши, возвращающиеся на Родину люди. Их сразу можно узнать. И вот невольно сравниваешь 41-й год с 45-м и думаешь, что этот 45-й должен быть завершающим» [51].
24 февраля 1945 г. Г.Ярцева писала с фронта: «… если б была возможность, можно б было выслать чудесные посылки их трофейных вещей. Есть кое-что. Это бы нашим разутым и раздетым. Какие города я видела, каких мужчин и женщин. И глядя на них, тобой овладевает такое зло, такая ненависть! Гуляют, любят, живут, а их идешь и освобождаешь. Они же смеются над русскими - "Швайн!" Да, да! Сволочи... Не люблю никого, кроме СССР, кроме тех народов, кои живут у нас. Не верю ни в какие дружбы с поляками и прочими литовцами...» [51]
Можно понять чувства тех, кто отправлял домой, в разрушенную родную деревню разрешенную командованием посылку из собранных трофеев. Однако при этом в подавляющем большинстве случаев речь шла не об изъятых у населения ценностях, а об оставленных и бесхозных вещах.
Так, старшина В.В. Сырлицин в письмах к жене (июнь 1945 г.) объяснял происхождение вещей, отправленных ей в посылках: «Все это приобретено совершенно честным путем и не воображай, что в Германии разбой и грабеж идет. Полный порядок. При наступлении конфисковывали брошенное «тузами» берлинскими и распределяли по-товарищески кому что нравится».
В другом письме он подчеркивал: «Мы здесь не похожи на фрицев, бывших в Краснодаре - никто не грабит и не берет ничего у населения, но это наши законные трофеи, взятые или в столичном Берлинском магазине и складе или найденные распотрошенные чемоданы тех, кто давал «стрекоча» из Берлина» [52].
А вот рассказ минометчика Н.А. Орлова: «… по поводу трофеев. Наглого грабежа на моих глазах не было. Если кто-то что-то брал, то только в брошенных домах и магазинах. «Всевидящее око» особистов в Германии не дремало. За мародерство иногда расстреливали... Офицеры наши брали в особняках картины, гобелены и прочие серьезные вещи. Когда разрешили посылать посылки домой, были ограничения в весе, если я не ошибаюсь, офицер мог послать посылку до 8 кг веса, солдат - до трех килограмм.
Я матери послал посылку с отрезами ткани, и она благополучно дошла до адресата. Нарвались как-то на ящик немецких часов - «штамповок», всем расчетом соорудили посылки, но эти посылки «пропали без вести». У каждого в роте появилась «коллекция» часов и зажигалок, которую держали, как правило, в котелках.
Знаменитая фронтовая игра «махнем не глядя» уже выглядела так: стоят двое, у каждого за спиной котелок, которыми и «махались». Но чтобы кто-то кольца золотые в кисете таскал - я не видел» [53].
Нельзя отрицать факты «трофейно-посылочной лихорадки» в советских войсках на заключительном этапе войны и сразу после ее окончания (политорганы именовали это явление «барахольством» [51]), однако, в отличие от западных союзников, «нажиться» и «обогатиться» при этом стремились все же немногие, в основном «тыловики и обозники». Пренебрежительные высказывания о вещах - мелочь, тряпки, дрянь, барахло - встречались в письмах и дневниках очень часто. «Мелочность быта непроизвольно отторгалась теми, кто ежедневно переживал смертельную опасность» [52].
Большинство советских военнослужащих старалось просто поддержать в тылу свои семьи, высылая в разоренные города и села необходимые в быту мелочи, чтобы хоть как-то возместить понесенные в связи с войной потери или дать возможность близким обменять присланное на продукты питания.
При этом следует отметить особую проблему восприятия советскими людьми заграницы, довоенные представления о которой сильно расходились с увиденным в действительности. Годами внушаемые идеологические стереотипы пришли в противоречие с реальным жизненным опытом. Недаром так тревожили политотделы «новые настроения», когда в письмах домой солдаты описывали жизнь и быт немецкого населения «в розовых красках», сравнивая увиденное с тем, как жили сами до войны, и делая из этого «политически неверные выводы» [51].
«В Германии мы увидели, что такое цивилизация, - вспоминал Н.А. Орлов. - Даже к самому маленькому немецкому поселку вела асфальтированная дорога. Все деревья вдоль дорог были пронумерованы. Кругом чистота. Сельские сортиры были выложены кафелем.
Поразили имперские дороги. На обочинах не было телеграфных или электрических столбов. Лента дороги использовалась немецкой авиацией как взлетная полоса, и мы от немецких самолетов в конце войны лиха натерпелись немало. Дома с роскошной, по нашим понятиям и представлениям, обстановкой. Огромные погреба, заставленные банками с провизией, солониной, компотами, вареньями... Еды в их запасниках было столько, что немцы еще могли спокойно лет пять в блокаде просидеть, продолжая войну» [53].
Даже бедные по европейским стандартам дома казались им зажиточными, вызывая, с одной стороны, зависть и восхищение, а с другой - озлобляя своей, по их понятиям, роскошью.
Так, в документах того периода часто упоминаются разбитые часы, рояли, зеркала.
«Наступаем, можно сказать, совершаем триумфальное шествие по Восточной Пруссии, - рассказывала в письме своему фронтовому другу Ю.П. Шарапову от 9 февраля 1945 г. из-под Кенигсберга военврач Н. Н. Решетникова. - Ничего общего нет с нашим лесным наступлением [в Карелии]. Двигаемся по прекрасным шоссе.
Всюду и везде валяется разбитая техника, разбитые фургоны с различным ярким тряпьем. Бродят коровы, свиньи, лошади, птицы. Трупы убитых перемешались с толпами беженцев - латышей, поляков, французов, русских, немцев, которые двигаются от фронта на восток на лошадях, пешком, на велосипедах, детских колясках, и на чем только они не едут. Вид этой пестрой, грязной и помятой толпы ужасен, особенно вечером, когда они ищут ночлега, а все дома и постройки заняты войсками.
А войск здесь столько, что даже мы не всегда находим себе дома. Вот, например, сейчас расположились в лесу в палатках... Жили здесь культурно и богато, но поражает стандарт везде и всюду. И после этого окружающая роскошь кажется ничтожной, и когда замерзаешь, то без сожаления ломаешь и бьешь прекрасную мебель красного или орехового дерева на дрова.
Если бы ты только знал, сколько уничтожается ценностей Иванами, сколько сожжено прекраснейших, комфортабельных домов. А в то же время солдаты и правы. С собой на тот свет или на этот всего взять не может, а, разбив зеркало во всю стену, ему делается как-то легче, - своеобразное отвлечение, разрядка общего напряжения организма и сознания» [54].
Это распространенное явление - бессмысленное уничтожение предметов роскоши и быта на вражеской земле, отмеченное военным медиком, служило не только для психологической разрядки. И своим разрушительством, и отдельными актами насилия, направленными на гражданское население Германии, люди выплескивали чувство мести за гибель семьи и друзей, за разрушенный дом, за свою сломанную жизнь. Нетрудно понять чувства солдата, крушившего предметы быта, который давал выход своей горечи.
При этом «дух разрушения» не был отличительной чертой именно советских войск.
Так, О.Уайт отмечал: «Я видел немало случаев преднамеренной и злоумышленной жестокости. Солдаты считали, что они всего лишь восстанавливают справедливость и несут морально обоснованное возмездие той расе, которая угнетала Западную Европу на протяжении пяти лет. Покорность немцев никак не влияла на поведение победителей, а напротив, возбуждала гнев и презрение. Мне довелось видеть, как американские солдаты преднамеренно и планомерно громили немецкий дом в Эрфурте...» [44]
Молоко для немецких детей
Конечно, дошедшие до нас документы не могут охватить все многообразие взглядов, мыслей и чувств, которые возникли у советских людей, когда они перешли государственную границу СССР и двинулись на запад. Но и в них ясно видны и новые политические настроения, и отношение к ним советского руководства, и проблемы дисциплинарного характера, которые возникают перед любой армией, воюющей на чужой территории, и целый ряд нравственных и психологических проблем, с которыми пришлось столкнуться советским солдатам в победном 1945 г.
Для подавляющего большинства советских воинов на этом этапе войны характерным стало преодоление естественных мстительных чувств и способность по-разному отнестись к врагу сопротивляющемуся и врагу поверженному, тем более к гражданскому населению. Преобладание ненависти, «ярости благородной», справедливой жажды отмщения вероломно напавшему, жестокому и сильному противнику на начальных этапах войны сменилось великодушием победителей на завершающем этапе и после ее окончания.
«Перешли границу - Родина освобождена, - вспоминала санинструктор Софья Кунцевич. - Я думала, что когда мы войдем в Германию, то у меня ни к кому пощады не будет. Сколько ненависти скопилось в груди!
Почему я должна пожалеть его ребенка, если он убил моего? Почему я должна пожалеть его мать, если он мою повесил? Почему я должна не трогать его дом, если он мой сжег? Почему?
Хотелось увидеть их жен, матерей, родивших таких сыновей. Как они будут смотреть нам в глаза?.. Все мне вспомнилось, и думаю: что же будет со мной? С нашими солдатами? Мы все помним...
Пришли в какой-то поселок, дети бегают - голодные, несчастные. И я, которая клялась, что всех их ненавижу, я соберу у своих ребят все, что у них есть, что осталось от пайка, любой кусочек сахара, и отдам немецким детям. Конечно, я не забыла, я помнила обо всем, но смотреть спокойно в голодные детские глаза я не могла» [55].
Голодных немецких ребятишек подкармливали многие наши солдаты. И советская военная администрация в вопросах обеспечения немецкого населения продовольствием особую заботу проявляла о детях. Неслучайно еще 31 мая 1945 г. Военный совет 1-го Белорусского фронта принял постановление о снабжении молоком в г. Берлине детей до 8-летнего возраста [56].
Вот как описал корреспондент «Красной звезды» Павел Трояновский будничный день маршала Г.К.Жукова в мае 1945 г. в Берлине: «Начальник тыла фронта генерал докладывает командующему о подвозе продовольствия для населения Берлина - сколько муки, крупы, жиров, сахара, соли.
- Для детей молоко надо искать. Генерал посмотрел на маршала и после непродолжительной паузы сказал:
- Мне, товарищ маршал, пишут из дома, что голодают.
- Мне тоже пишут, что в Союзе туго. Но это не меняет дела. Директива предельно ясна: выделить столько-то продовольствия для немецкого населения Берлина.
- Будем кормить фашистов?
- Будем кормить немцев - стариков, старух, детей, рабочих...» [57]
Гуманность советских войск по отношению к немецкому населению после всего, что совершили гитлеровские войска на оккупированной ими территории, была удивительна даже для самих немцев. Тому есть немало свидетельств.
Вот одно из них, зафиксированное в донесении от 15 мая 1945 г. члена Военного совета 5-й ударной армии генерал-лейтенанта Ф.Е. Бокова члену Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанту К.Ф. Телегину о политических настроениях жителей Берлина в связи с проводимыми советским командованием мероприятиями: «Домохозяйка Елизавета Штайм заявила: «Я имею троих детей. Мужа у меня нет. Я предполагала, что всем нам придется погибнуть от голодной смерти. Нацисты говорили, что большевики расстреливают все семьи, в которых кто-нибудь участвовал в войне против России.
Я решила вскрыть вены своим детям и покончить самоубийством. Но мне было жалко детей, я спряталась в подвал, где мы просидели голодными несколько суток. Неожиданно туда зашли четыре красноармейца. Они нас не тронули, а маленькому Вернеру даже дали кусок хлеба и пачку печенья. Я не верила своим глазам. После этого мы решили выйти на улицу.
На улице было много гражданского населения. Никто их не трогал. Все они спешили по своим делам. Я сначала пугалась каждого военного, но теперь я убедилась, что Гитлер и Геббельс брехуны. Мне стало ясно, что нас обманывали. Это доказывается тем, что русские не только не уничтожают и не истребляют население, а даже беспокоятся, чтобы это население не умирало с голоду. Больше того, выдает высокие нормы и беспокоится о восстановлении наших жилищ.
Я беседовала со всеми жильцами нашего дома. Все они очень довольны таким отношением русского командования к нам. От радости мы завели патефон и танцевали целый вечер. Некоторые высказывали только такую мысль - неужели так и будет дальше, неужели так и дальше будут снабжать. Если будет так, то остается только одно - устроиться на работу и восстанавливать разрушенное...» [42]
Когда к 17 часам 13 мая берлинцы узнали о новых нормах питания и порядке получения продовольствия, толпа выразила свои чувства благодарности радостными аплодисментами.
«Общее настроение берлинцев - радостно-выжидательное, - говорилось в другом докладе Ф.Е.Бокова, также датированным 15 мая. - Никто не ожидал, что Советское Правительство проявит такую заботу о населении. Тем более никто не надеялся и не мог мечтать о таких нормах питания. Во время передач через звуковещательные установки наблюдались такие возгласы: «Благодарю Бога», «Боже мой! Дети получают сахар и масло», «Русские будут давать натуральное кофе. Интересно, где они его возьмут».
Прочитав листовку о новых нормах питания, крупный служитель Католической церкви доктор Панге заявил: «О, это прекрасно! Таких норм Германия не знала даже в первый год войны».
Елизабет Шмеер в беседе заявила: «3 января с фронта приезжал в отпуск мой сын. Он служил в частях СС. Сын несколько раз говорил мне, что части СС в России творили невероятные дела. Если придут сюда русские, то они не будут вас «обливать розовым маслом». Получилось иначе.
Побежденному народу, армия которого так много причинила несчастья России, победители дают продовольствия больше, чем нам давало свое правительство. На такой гуманизм, видимо, способны только русские» [42].
«По поводу новых норм снабжения фабричная работница Гетце сказала: "Это для нас оказалось очень неожиданным. Нас запугивали тем, что русские уничтожают женщин и детей. В самом деле мы получили спасение"» [42].
Вряд ли только политические директивы и грозные приказы могли остановить праведный гнев побеждавшей Советской Армии, который имел достаточно оснований вылиться в слепую месть поверженному врагу. И такие случаи, конечно же, были. Но они не превратились в систему.
Причины этого достаточно точно определил Д.Самойлов: «Германия подверглась не только военному разгрому. Она была отдана на милость победного войска. И народ Германии мог бы пострадать еще больше, если бы не русский национальный характер - незлобивость, немстительность, чадолюбие, сердечность, отсутствие чувства превосходства, остатки религиозности и интернационалистического сознания в самой толще солдатской массы.
Германию в 45-м году пощадил природный гуманизм русского солдата» [58].
Историческая память и амнезия
Как справедливо отмечает О.А. Ржешевский, ярость советских воинов, вступивших с боями на вражескую землю, была вполне объяснимой, «однако лавина ответной мести не захлестнула Германию, а криминальные поступки, эти неизбежные спутники войны, совершали военнослужащие всех союзных армий» [43]. При этом в 1944-1945 гг. в англо-американских войсках «мало кто сомневался в том, что немцы заслужили свою судьбу...», исходя из принципа, что «единственный способ научить krauts [кличка немцев, данная им американцами, происходит от немецкого слова, обозначающего кислую капусту], что в войне нет ничего хорошего, заключается в том, чтобы обращаться с ними так же, как они когда-то поступали с другими» [44].
Однако вопрос о «бесчинствах Красной Армии» против немецкого населения сегодня раздувается на Западе до мифических размеров, тогда как не менее масштабные аналогичные явления со стороны западных армий, которые отнюдь не имели под собой такой психологической основы, какая была у советских солдат, чей народ пережил все ужасы фашистской агрессии и оккупации, замалчиваются и отрицаются.
Забывается и поведение в сходных ситуациях граждан стран Восточной Европы, которые проявляли по отношению к побежденным немцам куда большую жестокость, чем наступавшие советские части.
Так, в секретном докладе заместителя наркома внутренних дел, уполномоченного НКВД СССР по 1-му Белорусскому фронту И.Серова наркому внутренних дел Л.П.Берия от 5 марта 1945 г. отмечалось, что «со стороны военнослужащих 1-й Польской армии отмечено особенно жестокое отношение к немцам» [59]. Но и польское население, и даже новые польские власти отличались массовыми притеснениями и жестокостью по отношению не только к немецким военнослужащим, но и к гражданским немцам.
«Местные жители, поляки из онемеченных польских семей, пользуясь благоприятной возможностью, устремились на грабеж хозяйств своих бывших соседей-немцев. Советское командование даже вынуждено было принимать целый ряд мер по предотвращению массовых грабежей немецких дворов и разграбления промышленных и иных предприятий в зонах оккупации. ...Отношения между немцами и поляками в занятых советскими войсками районах были очень напряженными.
Польские власти, принимая от Красной Армии переходившие под их управление бывшие немецкие районы, запрещали населению разговаривать на немецком языке, отправлять службу в кирхах, ввели телесные наказания за неповиновение» [60].
Неслучайно в одном из политических донесений Военного совета 1-го Украинского фронта приводятся слова немецких жителей: «Лучше мы будем все время находиться под русской оккупацией, чем быть под властью поляков, так как поляки не умеют управлять и не любят работать» [60].
Немилосердие и даже крайнюю жестокость по отношению к побежденным немцам проявляли не только поляки, но и другие народы, побывавшие под фашистской оккупацией.
Так, в политдонесении политотдела 4-й танковой армии начальнику Политуправления 1-го Украинского фронта генерал-майору Яшечкину от 18 мая 1945 г. «Об отношении чехословацкого населения к немцам» сообщалось, что «за время пребывания в Чехословакии бойцы и офицеры наших частей были неоднократно очевидцами того, как местное население свою злобу и ненависть к немцам выражало в самых разнообразных, подчас довольно странных, необычных для нас формах.
Все это объясняется огромной злобой и жаждой мести, которое питает чехословацкий народ к немцам за все совершенные преступления.
Злоба и ненависть к немцам настолько велики, что нередко нашим офицерам и бойцам приходится сдерживать чехословацкое население от самочинных расправ над гитлеровцами» [42].
Подробное перечисление и описание этих «необычных по форме» расправ (сжигание живьем на кострах, подвешивание за ноги, вырезание на теле свастики, и т.п.) мало отличается от того, что творили в оккупированных странах сами немцы (см. Документ). Однако столь буквальное исполнение ветхозаветного принципа «око за око, зуб за зуб», судя по документам, вызывало недоумение и неприятие у советских солдат, которые в понимании справедливого возмездия в большинстве своем исходили из принципа, что «не должны уподобляться немцам» [61].
Документы свидетельствуют и о поведении репатриантов, пестрые интернациональные толпы которых запрудили дороги Германии: возвращаясь домой из немецкого рабства, они не упускали случая отомстить своим недавним хозяевам. В докладе военного прокурора 1-го Белорусского фронта генерал-майора юстиции Л.Яченина Военному совету фронта о выполнении директив Ставки Верховного Главнокомандования и Военного совета фронта об изменении отношения к немецкому населению от 2 мая 1945 г. сообщалось, что «насилиями, а особенно грабежами и барахольством, широко занимаются репатриированные, следующие на пункты репатриации, а особенно итальянцы, голландцы и даже немцы. При этом все эти безобразия сваливают на наших военнослужащих» [51].
В докладе наркома внутренних дел СССР Л.П. Берия И.В. Сталину, В.М. Молотову и Г.М. Маленкову от 11 мая 1945 г. о проводимых мероприятиях по оказанию помощи местным органам в городе Берлине говорилось: «В Берлине находится большое количество освобожденных из лагерей военнопленных итальянцев, французов, поляков, американцев и англичан, которые забирают у местного населения личные вещи и имущество, грузят на повозки и направляются на запад. Принимаются меры к изъятию у них награбленного имущества» [48].
Примеры такого рода приводятся и в дневниках Осмара Уайта: «Военные власти сумели установить некоторое подобие порядка на освобожденных территориях. Но когда бывшие подневольные рабочие и узники концлагерей заполнили дороги и начали грабить один городок за другим, ситуация вышла из-под контроля... Некоторые из переживших лагеря собрались в банды для того, чтобы рассчитаться с немцами. Малонаселенные районы, которые не пострадали во время боевых действий, нередко страдали от разбоя этих банд» [44].
Этот же военный корреспондент свидетельствовал: «В Красной Армии господствует суровая дисциплина. Грабежей, изнасилований и издевательств здесь не больше, чем в любой другой зоне оккупации. Дикие истории о зверствах всплывают из-за преувеличений и искажений индивидуальных случаев под влиянием нервозности, вызванной неумеренностью манер русских солдат и их любовью к водке. Одна женщина, которая рассказала мне большую часть сказок о жестокостях русских, от которых волосы встают дыбом, в конце концов была вынуждена признать, что единственным свидетельством, которое она видела собственными глазами, было то, как пьяные русские офицеры стреляли из пистолетов в воздух или по бутылкам» [44].
Еще одна тенденция отмечена в уже упомянутом докладе военного прокурора 1-го Белорусского фронта от 2 мая 1945 г.: «Есть случаи, когда немцы занимаются провокацией, заявляя об изнасиловании, когда это не имело места. Я сам установил два таких случая. Не менее интересно то, что наши люди иной раз без проверки сообщают по инстанции об имевших место насилиях и убийствах, тогда как при проверке это оказывается вымыслом» [51]. Напрасные оговоры тоже имели место.
Однако в современной Европе при оценке событий Второй мировой войны сознательно переставляются акценты, возбуждаются отрицательные эмоции в отношении страны и армии-освободительницы, фабрикуется их негативный образ, внедряемый в массовое сознание. При этом даже не упоминается главное - тот факт, что СССР и советский народ явились спасителями Европы от человеконенавистнической стратегии Гитлера на уничтожение целых государств и народов, причем огромной ценой десятков миллионов жизней и колоссальных материальных потерь. Забывается и то, что славянские и другие народы, в том числе Советского Союза, стали объектом фашистского геноцида. Не помнят и того, что СССР спас от уничтожения не только народы Европы, но и западные демократии, которые теперь пытаются ставить на одну доску агрессора и его жертву - гитлеровскую Германию и Советский Союз.
Приведем лишь одну цитату из французской газеты Le Figaro от 15 июня 2005 г.: «Победоносной Красной Армии, российским руководителям и коммунистам, в частности французским, есть за что попросить прощения. И напрячь свою память. Вся Европа должна бы в один голос потребовать этого!» [62] И это пишут в стране, которая после короткого сопротивления «легла» под немецких оккупантов, большинство граждан которой запятнали себя коллаборационизмом [69], а среди немногих, оказавшихся во французском Сопротивлении внутри страны, более половины составляли коммунисты да иностранцы, в том числе бежавшие советские военнопленные...
Интересно, как формировалась и эволюционировала историческая память о Второй мировой войне в Германии.
Немецкий историк Рейнхард Рюруп, рассуждая на тему о том, «как немцы обошлись с памятью о войне», констатировал, что «большинство немецкого населения восприняло 1945 год как поражение, а освобождение от нацизма - как порабощение. За исключением некоторых известных публицистов, значительное большинство немцев в первые послевоенные годы было не в состоянии открыто и беспощадно критиковать то, что совершила Германия в Советском Союзе... На первый план вышли собственные страдания и потери, боль от смерти близких, забота о военнопленных и пропавших без вести, бегство и ежедневная борьба за выживание. Казалось, что собственные страдания сделали народ неспособным к восприятию немецких преступлений и немецкой вины. Едва прошел первый испуг, начали говорить о несправедливости других, о "юстиции победителей"» [65].
Пожалуй, наиболее емко и убедительно охарактеризовал современную ситуацию с исторической памятью о войне Президент Чешской Республики В. Клаус, подчеркнувший, что «победа над нацистской Германией была великой и действительно исторической победой». Он отметил, что в последнее время все чаще наблюдаются попытки пересмотра оценок итогов Второй мировой войны. По его словам, «историю нельзя переписать или исправить». В своем выступлении по случаю празднования 60-летия освобождения Северной Моравии президент, в частности, сказал: «Мы часто слышим рассуждения, в которых окончание Второй мировой войны интерпретируется иначе по сравнению с тем, как оно было пережито миллионами наших сограждан. Исчезает понятие освобождения и начинает преобладать акцент на послевоенном периоде истории.
Окончание Второй мировой войны рассматривается как начало новой тоталитарной эпохи, которая вскоре наступила в нашей части Европы на четыре долгих десятилетия. Я убежден, что по¬обная оценка этого исторического события, которое, вне всяких сомнений, означало освобождение от нацизма и окончание немецкой оккупации, а также, собственно, и всей Второй мировой войны, не должна возобладать...
Мы не имеем права смотреть на прошлое с иной позицией, нежели с позиции исторической. Мы не имеем права забывать об очередности фактов, причинно-следственной связи. Мы не можем якобы «гуманистически нейтрально» анализировать трагические события войны и периоды непосредственно после нее, то есть с точки зрения некоей «симметрии страданий». Люди, которые сегодня выступают с подобными идеями, постоянно требуют от нас делать все новые и новые некие «жесты примирений», которые, однако, фактически уравнивают между собой палачей и жертв, а иногда даже и меняют их местами» [66].
Эта тенденция переакцентировки, особенно по прошествии времени, в оценках войны психологически закономерна.
Как высказался один из участников дискуссии в Интернете по поводу официальной трактовки истории Второй мировой войны, принятой сегодня в странах Прибалтики, «у разных народов существуют мало похожие друг на друга "альтернативные истории"», и «причиной столь странного и совершенно разного отношения к историческим событиям является отнюдь не желание человека узнать правду о дне вчерашнем, а желание комфортно жить в дне сегодняшнем. Именно поэтому так отличаются трактовки одного и того же исторического события у разных людей и разных народов... В прошлом человек ищет опору и оправдание для настоящего» [67].
Когда эти психологические закономерности дополняются государственными интересами, подобное явление переоценок и даже оценочных инверсий становятся вполне объяснимыми: политика смыкается с массовыми общественными настроениями и опирается на них, даже если «новые интерпретации» полностью противоречат исторической правде.
Сегодня на Западе и в Восточной Европе негативное отношение к русским целенаправленно подогревается и культивируется, в том числе искажением исторической памяти о Второй мировой войне: вытесняется память о советском солдате как освободителе и спасителе пострадавших от фашизма народов и внедряется фальсифицированный образ жестокого захватчика, «почти на полвека оккупировавшего восточноевропейские страны» [68].
На поводу у западных коллег идут и некоторые современные российские историки так называемого либерального направления, в частности, призывающие вообще отказаться от термина «освободительная миссия» как от «идеологического наследия советского прошлого». Однако любая ревизия этого термина недопустима в принципе: она ведет к сдаче международных позиций нашей страны, к предательству ее интересов, не говоря уже о предательстве светлой памяти около 1 млн 100 тыс. советских солдат, которые отдали свою жизнь за освобождение народов Европы от фашизма, спасли многие из них от полного уничтожения.
Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект № 11-01-00363а.
Примечания:
[1] Геббельс Й. Дневники 1945 года. Последние записи / пер. с нем. Смоленск, 1998. // URL: http://www.erHb.com/Иозеф_Геббельс/Дневники_1945_года._После..., /13/, /22/.
[2] Райан К. Последняя битва. Штурм Берлина глазами очевидцев / пер. с англ. М., 2003. С. 23, 24, 427 // URL: http://milltera.llb.ru/h/ryan_c/01.html
[3] Зульцман Р. Пропаганда как оружие в войне // Итоги Второй мировой войны. Выводы побежденных. СПб.; М.: Полигон, АСТ, 1998. С. 536-537.
[4] White O. Conquerors' Road: An Eyewitness Account of Germany 1945. Cambridge University Press, 2003 [1996]. XVII. P. 221. Все цитаты приводятся по переводу, размещенному на сайте URL: http://www.argo.net.au/andre/osmarwhite.html
[5] Цит. по: Мендкович Н. Кто «изнасиловал Германию»? Актуальная история // URL: http://actualhistory.ru/51, http://actualhistory.ru/52, http://actualhistory.ru/91
[6] Beevor A. Berlin. The Downfall 1945. L.: Viking, 2002. Русское издание: Бивор Э. Падение Берлина. 1945. М., 2004. С. 530-531.
[7] Эггерт К. Память и правда // ВВС Russian.com. URL: http://news.bbc.co.uk/hi/ russian/in_depth/newsid_4464000/4464595.stm
[8] «Зверства» Красной Армии, или Кровавый след освобождения: Россия в зарубежном теле- и радиоэфире // РИА Новости. № 046. 2005. 6-19 апреля. С. 9.
[9] Johnson D. Red Army troops raped even Russian women as they freed them from camps // The Daily Telegraph.2002. 25 January.
[10] Карасин Г. Ложь и инсинуации в статье, опубликованной в The Daily Telegraph. Письмо редактору The Daily Telegraph. 2002. 25 января // URL: http://www.inosmi.ru/translation/140008.html
[11] Сенявская Е.С. Психология войны в ХХ веке: Исторический опыт России. М.: РОС-СПЭН, 1999. С. 183-184.
[12] Sander H., Johr B. BeFreier und Befreite. Krieg, Vergewaltigung, Kinder. Miinchen, 1992.
[13] Петров И. К вопросу о «двух миллионах» // URL: http://labas.livejournal.com/ 771672.html?page=1#comments; awas1952: Легенда о насильниках. Комментарий drvanmogg // URL: http://awas1952.livejournal.com/104346.html?thread=7611802#t... poltora_bobra - О том, как русские «насиловали» немок // URL: http://poltora-bobra.livejournal.com/42605.html
[14] Бордюгов Г. «Война все спишет»? Вермахт и Красная Армия: к вопросу о природе преступлений против гражданского населения: доклад на Междунар. Науч. Конф. «Опыт мировых войн в истории России», 11 сентября 2005 г., Челябинск. URL: http://www.airo-xxi.ru/gb/doklady/doklad01.htm
[15] Крестовский В. Война и новые идеологические маркеры в англо-американских СМИ // 60-летие окончания Второй мировой и Великой Отечественной: победители и побежденные в контексте политики, мифологии и памяти. Материалы к Международному форуму (Москва, сентябрь 2005). М., 2005. С. 148, 157-158.
[16] Гофман И. Сталинская война на уничтожение (1941-1945 годы). Планирование, осуществление, документы. М., 2006.
[17] Нестеренко Ю. День национального позора, или Кто победил во Второй мировой войне // URL: http://yun.complife.rU/miscell/antivict.htm#article
[18] Широпаев А. Могила Неизвестного Насильника // http://shiropaev.livejournal.com/29142.html
[19] Дневник одной коровки - Сетевые глисты против Дня Победы. // URL: http://kkatya.livejournal.com/272537.html
[20] Бордюгов Г., Дымарский В., Захаров Д. Вермахт и РККА против мирного населения // Радиостанция «Эхо Москвы» /Передачи /Цена Победы /16.02.2009. URL: http://www.echo.msk.ru/programs/victory/572480-echo/; Солонин М., Бордюгов Г., Дымарский В., Захаров Д. Красная Армия на немецкой территории // Радиостанция «Эхо Москвы» /Передачи /Цена Победы /26.10.2009. URL: http://www.echo.msk.ru/guests/12328/.
[21] Тюрин А. Ревизионисты и паскуды (12 мая 2010 г.) // URL: http://www.pravaya.ru/comments/18698
[22] Они сражались с фашизмом. М., 1988. С. 130-131.
[23] Сталин И. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М., 1952. С. 46.
[24] Самойлов Д. Люди одного варианта. (Из военных записок) // Аврора. 1990. № 2. С. 91.
[25] Война Германии против Советского Союза 1941-1945. Документальная экспозиция города Берлина к 50-летию со дня нападения Германии на Советский Союз. В., 1992. С. 255.
[26] Цит. по: Мединский В. Война. Мифы СССР. 1939-1945. М., 2011. С. 622*.
В.Мединский ссылается на издание «Приказы Верховного Главнокомандующего в период Великой Отечественной войны». М.: Воениздат, 1975.
Такой сборник документов выходил, но означенного приказа за 19 января 1945 г. там нет. Нет его и в других публикациях документов: ни в приказах Наркома Обороны СССР, ни в директивах Ставки Верховного Главнокомандования за 1945 г. (см.: Русский архив: Великая Отечественная война. Приказы Народного комиссара обороны СССР (19431945 гг.). Т. 13(2-3). М.: Терра, 1997; Русский архив: Великая Отечественная война. Ставка ВГК: Документы и материалы 1944-1945. Т. 16(5-4). М.: Терра, 1999.).
В Центральном архиве Министерства обороны РФ текст приказа Сталина от 19 января 1945 г. «О поведении на территории Германии» также пока не обнаружен. Зато ссылками на него пестрят зарубежные издания, упоминали о нем диссиденты Л. Копелев и А. Солженицын. Неоспоримо доказано существование приказов командующих фронтами Жукова, Конева и Рокоссовского со сходным содержанием, датируемых концом января 1945 г., и это косвенно подтверждает, что в каком-то виде (письменном - под грифом «совершенно секретно», или устном, что тоже возможно) такой приказ Сталина также существовал, но пока не найден подлинник, нельзя отвечать за точность его цитирования.
[27] Семиряга М.И. Как мы управляли Германией. Политика и жизнь. М., 1995. С. 314-315; Российский Архив. Великая Отечественная война. Т. 15(4-5). Битва за Берлин. М., 1995. С. 220.
[28] Ржешевский О.А. Берлинская операция 1945 г.: дискуссия продолжается // Мир истории. 2002. № 4. Он же. «...Изменить отношение к немцам как к военнопленным, так и к гражданским» // Военно-исторический журнал. 2003. № 5. С. 31.
[29] ЦАМО РФ. Ф. 372. Оп. 6570. Д. 78. Л. 30-32.
[30] Жуков Ю. Солдатские думы. М., 1987. С. 337.
[31] Огонек. 1989. № 36. С. 23.
[32] Ржешевский О.А. «.Изменить отношение к немцам как к военнопленным, так и к гражданским» // Военно-исторический журнал. 2003. № 5. С. 31.
[33] Приказ Верховного командования вермахта от 6 июня 1941 г. относительно обращения с политическими комиссарами Советской Армии // Война Германии против Советского Союза 1941-1945. С. 46, 45.
[34] Рагинский М.Ю. Нюрнберг: перед судом истории. М., 1986. С. 5.
[35] Рюруп Р. Немцы и война против Советского Союза // Свободная мысль. 1994. № 11. С. 80-81.
[36] ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2380. Д. 35. Л. 93-102.
[37] Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. М., 1993. С. 219.
[38] Из интервью Орлова Наума Ароновича на сайте «Я помню» // URL: http://www.iremember.ru/minometchiki/orlov-naum-aronovich/st...
[39] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 321. Л. 10-12.
[40] ГАРФ. Ф. р-9401. Оп. 2. Д. 96. Л. 203, 21, 205.
[41] С 1.09 по 31.12.1945 г. - 12 новорожденных детей из общего числа 237 обследованных в детской клинике «Императрица Августа Виктория» г. Берлина признаны «русскими», причем лишь в пяти случаях указано «изнасилование»; с 1.01. по 31.12.1946 г. - 20 из 567 новорожденных признаны «русскими», причем изнасилование указано в четырех случаях, однако Йор распространяет категорию изнасилованных матерей на всех, чьи дети рождены от русских [13].
[42] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 321. Л. 33, 99, 14-19, 20-21, 54-55; Д. 320. Л. 161-163.
[43] Ржешевский О.А. ...Изменить отношение к немцам как к военнопленным, так и к гражданским // Военно-исторический журнал. 2003. № 5. С. 31.
[44] White O. Conquerors' Road: An Eyewitness Account of Germany 1945. Cambridge University Press, 2003 [1996]. XVII, 221 pp. Все цитаты приводятся по переводу, размещенному на сайте: http://www.argo.net.au/andre/osmarwhite.html
[45] Помнить вечно. М., 1995. С. 105.
[46] Васильченко А. Сексуальный миф III Рейха. М., 2008. С. 319-320.
[47] App A.J. Ravishing the Women of Conquered Europe. San Antonio, 1946. Цит. по: Anna О. Изнасилование женщин завоеванной Европы // URL: http://bolshoyforum.org/ forum/index.php?page=86
[48] ГАРФ. Ф. р-9401. Оп. 2. Д. 96. Л. 200; Д. 95. Л. 399.
[49] Шойфлер Х., Тике В. Марш на Берлин 1944-1945. М., 2005. С. 559-560.
[50] Никулин Н.Н. Воспоминания о войне. 2-е изд. СПб., 2008. С. 191.
[51] ЦАМО РФ. Ф. 372. Оп. 6570. Д. 76. Л. 85, 92, 94, 86, 225, 226; Д. 68. Л. 17-20. Л. 4-5, 12. Д. 78. Л. 30-32; Ф. 233. Оп. 2380. Д. 41. Л. 226-238.
[52] Цит. по: Тажидинова И.Г. Ценность вещей: измерение военного времени // Проблемы российской истории. М.; Магнитогорск, 2010. Вып. Х. С. 497, 496.
[53] Из интервью Орлова Наума Ароновича на сайте «Я помню» // URL: http:// www.iremember.ru/minometchiki/orlov-naum-aronovich/stranitsa...
[54] Переписка Ю.П.Шарапова с Н.Н.Решетниковой. 1942-1945 гг. // Личный архив.
[55] Алексиевич С. У войны неженское лицо. Минск, 1985. С. 301-302.
[56] Коммунист. 1975. № 4. С. 73-74
[57] Ортенберг Д.И. Сорок третий: Рассказ-хроника. М., 1991. С. 120.
[58] Самойлов Д. Люди одного варианта. (Из военных записок) // Аврора. 1990. № 2. С. 93.
[59] Власть. 2000. № 6(357). С. 47.
[60] Лавренов С.Я., Попов И.М. Крах Третьего рейха. М., 2000. С. 370-371.
[61] Шерстяной Э. Германия и немцы в письмах красноармейцев весной 1945 г. // Новая и новейшая история. 2002. № 2. С. 148.
[62] Афтальон Ф. Москва должна заплатить долг памяти (Le Figaro, Франция) // URL: http://www.inosmi.ru/stories/05/04/14/3445/220328.html
[63] Кадры, которые стали национальным позором Франции // URL: http://svpressa.ru/war/photo/6743
[64] Борьба с фашизмом по-французски... // URL: http://szhaman.livejournal.com/219207.html
[65] Рюруп Р. Немцы и война против Советского Союза // Свободная мысль. 1994. № 11. С. 80.
[66] Из сообщения для печати «О юбилее Победы за рубежом» от 7.05.2005 г., размещенного на сайте МИД России: http://www.ln.mid.ru/brp_4.nsf/sps/091195668ECBC03FC3256FFA0...
[67] Цит. по: Владимирский А. Предъюбилейная «альтернативная история»: Пакт Молотова - Рибентропа, оккупация Прибалтики и Катынское дело в российских СМИ и Интернете // 60-летие окончания Второй мировой и Великой Отечественной: победители и побежденные в контексте политики, мифологии и памяти. Материалы к Международному форуму (Москва, сентябрь 2005) под ред. Ф. Бомсдорфа и Г. Бордюгова. Библиотека либерального чтения. М., 2005. Вып. 16. С. 228.
[68] Крестовский В. Война и новые идеологические маркеры в англо-американских СМИ // 60-летие окончания Второй мировой и Великой Отечественной: победители и побежденные в контексте политики, мифологии и памяти. Материалы к Международному форуму (Москва, сентябрь 2005). М., 2005. С. 148.
[69] Сегодня «период оккупации во Франции предпочитают вспоминать, как героическое время. Шарль де Голль, Сопротивление... Однако беспристрастные кадры фотохроники свидетельствуют, что все было не совсем так, как рассказывают ветераны и пишут в учебниках истории» [63].
Не так давно в Парижской исторической библиотеке проходила выставка французского фотографа Андре Зукка «Французы под оккупацией». На выставке было показано более 250 цветных фотографий, сделанных между 1941 и 1944 гг.
Фотографии показывают, как парижане наслаждались жизнью на берегах Сены, в кафе и городских парках, на залитых солнцем Елисейских Полях. Парижские модницы щеголяют новыми шляпками, обнимаются влюбленные, дети катаются на роликовых коньках, люди ездят на велосипедах, кормят слона в городском зоопарке...
Нацистские офицеры гуляют вместе с горожанами. «Картина просто идиллическая», «общее впечатление мирной и совсем не такой уж несчастной жизни», которую вовсе не омрачают красные флаги с черной свастикой. Выставка вызвала грандиозный скандал, мэрия французской столицы запрещала ее показ в Париже. Член городского совета и глава департамента культуры Кристоф Жирар сказал журналистам, что выставка «непереносима» [64].
http://www.perspektivy.info/history/krasnaja_armija_v_jevrop...