На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

CCCP

30 823 подписчика

«Шёл в атаку яростный сорок первый год...». Как 28 панфиловцев стали символом мужества воинов Красной Армии

 

28 панфиловцев стали собирательным образом, символом мужества воинов многонациональной Красной Армии

Как и было обещано («Красная звезда» от 10 июля с.г.), наша газета не может оставаться в стороне от обретающей всё большую остроту полемики вокруг подвига 28 героев-панфиловцев. В силу своего статуса «Красная звезда» не так-то уж часто имеет возможность вступать в спор с госструктурами, а тем более с их руководителями.

Но в данном случае наш гражданский и журналистский долг вынуждает высказать свою позицию. Прежде всего потому, что затеяна эта полемика, считаю, вовсе не для установления истины.

Напомню, что высказаться в защиту героев-панфиловцев «Крас­ную звезду» побудило выступление 12 июня на Всемирном конгрессе русской прессы в Москве С. Мироненко, директора Государственного архива России. Он заявил тогда, что тех 28 панфиловцев, которые, если верить бытующей с подачи «Красной звезды» легенде, остановили в бою под Дубосековом немецкие танки, в действительности не существовало. 
Однако Сергей Владимирович сказанным, видимо, не удовлетворился и на прошлой неделе на официальном сайте Государственного архива Российской Федерации разместил скан справки-доклада Главного военного прокурора СССР генерал-лейтенанта юстиции Николая Афанасьева, подготовленной в мае 1948 года для секретаря ЦК ВКП(б) Андрея Жданова. 
Поверьте, при вступлении в полемику нами движет отнюдь не стремление защитить честь мундира. Нам важно сохранить незапятнанными имена фронтового корреспондента «Комсомольской правды» Вячеслава Чернышёва и наших краснозвёздовцев Василия Коротеева, Александра Кривицкого, Давида Ортенберга. Но главную свою задачу мы видим в сохранении в исторической памяти народов бывшего СССР правды о том страшном ноябре 1941 года, когда вопрос стоял ребром: быть или не быть нашему многонациональному государству – Союзу ССР.
Мы не собираемся заниматься словоблудием и морализаторством, приведём лишь известные нам факты. А вы, уважаемые читатели, судите сами, заслуживают ли воины-панфиловцы того, чтобы их именами, сбиваясь со счёта, всуе жонглировали так называемые правдоискатели. Опираться мы будем на имеющиеся публикации, которые «ниспровергатели» предпочитают не замечать. Это прежде всего материалы Жанар Канафиной из Казахстана, докторов исторических наук Лайлы Ахметовой и Владислава Григорьева – авторов книги «Панфиловцы: 60 дней подвига, ставших легендой», а также журналистки «Красной звезды» Марины Елисеевой.
Начнём с того, что воины-панфиловцы – это 316-я стрелковая дивизия, сформированная в июле – августе 1941 года в Казахстане. В составе соединения было три стрелковых полка (1073-й, 1075-й и 1077-й) и 857-й артполк. Должности рядового состава были укомплектованы мобилизованными жителями казахстанской Алма-Аты и киргизского Фрунзе, а также станиц Надежденской и Софийской. Командиром дивизии назначили генерал-майора Ивана Васильевича Панфилова, военного комиссара Киргизской ССР. 
К середине октября не имеющая боевого опыта дивизия, вошедшая в состав 16-й армии (командующий – генерал-лейтенант Константин Рокоссовский), заняла полосу обороны на Волоколамском направлении. Из-за того, что протяжённость полосы обороны составила более сорока километров, боевой порядок дивизии Панфилов вынужден был построить в один эшелон.
На левом фланге, где ожидался главный удар немцев, позиции занял 1075-й стрелковый полк под командованием полковника Ильи Васильевича Капрова.

 


«Шёл в атаку яростный сорок первый год.
У деревни Крюково погибает взвод.
Все патроны кончились, больше нет гранат.
Их в живых осталось только семеро молодых солдат...»


 


Немцы атаковали дивизию 15 октября. Согласно немецким архивным материалам на воинов-панфиловцев наступали подразделения трёх танковых дивизий (2-й, 5-й и 11-й) и 35-й пехотной. 27 октября противник вынудил Панфилова оставить Волоколамск и занять оборону восточнее и юго-восточнее города на рубеже Малеевка – Ченцы – Большое Никольское – Тетерино. Думаю, что вышеприведённая информация возражений у историков не вызовет.
Что было дальше? Немцы, перегруппировав свои силы, 16 ноября нанесли новый удар по частям 316-й дивизии. Противник располагал двумя танковыми дивизиями и одной пехотной. Его 11-я танковая дивизия атаковала 1075-й стрелковый полк. У разъезда Дубосеково держала оборону 4-я рота 2-го батальона. Ротой командовал капитан Павел Михайлович Гундилович, в её боевых порядках находился и политрук Василий Георгиевич Клочков. 
Как вспоминал (а после войны давал показания военным прокурорам) командир 1075-го сп полковник Капров, всего на участке 2-го батальона «шло 10–12 танков противника. Сколько танков шло на участок 4-й роты, я не знаю... В бою полк уничтожил 5–6 немецких танков, и немцы отошли».
Вторую атаку немцы провели более успешно. Примерно через 40–50 минут боя оборона полка была прорвана, остатки наших подразделений отошли на несколько километров. По оценке Капрова, в бою больше всех пострадала рота Гундиловича, дравшаяся героически. Из 140 человек уцелело всего 20–25 бойцов вместе с командиром роты.
Тем не менее полк свою задачу выполнил. Только в районе обороны 2-го батальона 16 ноября было подбито 24 вражеских танка и более чем на 4 часа задержана немецкая танковая группировка.
Не вызывает споров в исторической литературе изложение и дальнейших событий. В ходе боёв 16–20 ноября на Волоколамском направлении наступление 46-го моторизованного корпуса и 5-го армейского корпуса было временно оставлено. Войска 16-й армии переправились через Истринское водохранилище и реку Истру, после чего были взорваны водоспуски и территории на 50 км к югу от водохранилища были затоплены, что существенно затруднило продвижение немецких танков... 
В конце декабря 1941 года в панфиловскую дивизию, переименованную к тому времени в 8-ю гвардейскую, в 1075-й полк приехал литературный секретарь «Красной звезды» Александр Кривицкий. По указанию полковника Капрова капитан Гундилович по памяти назвал фамилии 28 убитых и пропавших без вести бойцов, которых он смог вспомнить. Они-то и вошли в историю как 28 бесстрашных героев, ставших легендой.
Сегодня можно, конечно, предъявить счёт к тому же Кривицкому: почему поверил ротному на слово, не уточнил в штабе по спискам? Какие списки! Это был ещё не 1945 год, а 1941-й, когда людей, поступавших в дивизию, не успев оформить, поставить на довольствие (не до того!), кидали в бой. И те сотнями погибали, пропадали без вести. До сих пор не можем собрать их кости.
Да, не уточнил, но не он, а вой­на тому виной. Да и вина ли это? Напечатанный 22 января 1942 года в «Красной звезде» очерк Кривицко­го под заголовком «О 28 павших героях», который положил начало официальной версии о 28 героях-панфиловцах, как и его автор не нуждаются в оправдании. Если и нуждаются, то в понимании. В понимании того, что газетное слово порой было не менее необходимо, чем бомбы, патроны, мины и снаряды. Талантливо написанное, оно било точно в цель.
Прокурорам не положено поддаваться эмоциям, и они профессионально исполнили то, что им было задано. В своих послевоенных показаниях находившийся в отставке по болезни полковник Капров сам факт боя панфиловцев в районе Дубосеково не опровергает. Он лишь не подтверждает, что у разъезда Дубосеково сражались с немецкими танками именно 28 бойцов.
Капров помнил и о декабрьском разговоре с Кривицким, который просил назвать фамилии 28 гвардейцев-панфиловцев, которые вели бой с немецкими танками. «Я ему заявил, – откровенно признался Илья Васильевич прокурору, – что с немецкими танками дрался весь полк и в особенности 4-я рота 2-го батальона, но о бое 28 гвардейцев мне ничего не известно». Фамилии Кривицкому по памяти давал капитан Гундилович, который вёл с ним разговоры на эту тему... «В апреле 1942 года из штаба дивизии прислали уже готовые наградные листы и общий список 28 гвардейцев ко мне в полк для подписи. Я подписал эти листы на присвоение 28 гвардейцам звания Героя Советского Союза».
Небольшое уточнение: Павел Гундилович, к тому времени командир 2-го батальона 23-го гвардейского стрелкового полка, погиб в бою 10 апреля 1942 года и покоится в братской могиле в посёлке Первомайский Холмского района Новгородской области.
Как считает историк Лайла Ахметова, «начиная с 15 по 17 ноября это были дни массового подвига. Прославились и сапёры, и взвод Джуры Ширматова, и конечно 28 героев-панфиловцев. Накануне Джура был ранен. 16 ноября 1941 года командование принял старший сержант Гавриил Митин. Когда он был убит, руководить боем стал сержант Иван Добробабин. Он был тяжело ранен, контужен, потерял сознание. К обеду к месту сражения прибыл политрук Василий Клочков. Увидев несколько оставшихся в живых израненных солдат, он принял решение остаться с ними до конца».
Лайла Ахметова сумела установить, что Кривицкий встречался не только с Павлом Гундиловичем, но и бойцом 4-й роты Иваном Натаровым. К сожалению, через три недели этот красноармеец скончался от ран. Он рассказал журналисту о том, чему стал очевидцем, в том числе и об услышанном им призыве политрука Клочкова, погибшего в том бою...
Наверное, тогда и сам Кривицкий не придавал особого значения, сколько героев будет названо пофамильно. Натаров и Гундилович вспомнили о двадцати восьми. Представления к званию Героя Советского Союза готовили в спешке по воспоминаниям однополчан, книгам учёта, заполненным без требуемой по канонам мирного времени тщательности. Да и возможен ли бюрократический формализм под бомбами и снарядами, когда не знаешь, будешь ли ты завтра жив.
И кто тогда знал, что 7 из 28 названных Кривицкому участников боя 16 ноября остались в живых: И.Р. Васильев, И.Е. Добробабин, Д.А. Кожубергенов, И.М. Натаров (вскоре скончался от ран), Д.Ф. Тимофеев, Г.М. Шемякин и И.Д. Шадрин. 
По-разному сложились их судьбы. Даниил Кожубергенов, контуженный под Дубосеково, очнулся, когда бой закончился. Откопал его путевой обходчик. В темноте на­ткнулся на немецкий патруль, был схвачен. Его посадили в сарай, откуда он ночью с другими пленными сбежал в одной гимнастёрке, босиком по снегу. Его подобрали кавалеристы генерала Льва Доватора, с которыми он провоевал до весны 1942 года, когда им занялись следователи как попавшим в плен... 
После войны вспомнили и об Иване Добробабине (настоящая фамилия Добробаба), который к тому времени отсидел часть срока за плен и службу в сельской полиции. Тому, что он служил полицаем в интересах партизан, следователь не поверил, к тому же партизанский отряд был разгромлен карателями...

 


Только в районе обороны 2-го батальона 16 ноября было подбито 24 вражеских танка и более чем на 4 часа задержана немецкая танковая группировка


 


Лишь спустя годы автор книги «Подвиг и подлог» академик РАН Георгий Куманёв смог восстановить справедливость в отношении Добробабина. Он документально засвидетельствовал слова жителей села, что Добробабин, хоть и был полицаем, но рвения перед немцами не проявлял и ни в чьей смерти не повинен. Однако было поздно: красноармеец, лишённый звания Героя, вошёл в историю как предатель.
Немало интересных подробностей боя выяснила и журналист «Красной звезды» Марина Елисеева. 16 ноября у Дубосекова находился опорный пункт, который занимал 2-й взвод 4-й роты. Им до 15 ноября командовал лейтенант Джура Ширматов, но он был ранен и эвакуирован в госпиталь. Накануне боя на переднем крае на этом участке обороны прошёл комдив Панфилов. Заметив крайне неудачное расположение взводного опорного пункта, он приказал перенести его на высотку – ближе к разъезду, где было бы удобнее обороняться.
Так взвод перекрыл самое выгодное для наступления немцев направление, выводившее их в тыл дивизии. Панфиловцы грамотно подготовились к встрече противника: заранее вырыли пять окопов, укрепили их шпалами, подготовили противотанковые гранаты, бутылки с зажигательной смесью, два противотанковых ружья. Когда немецкая пехота пошла в атаку на деревню Красиково, бойцы подпустили их на расстояние 100–150 метров и открыли огонь. Десятки гитлеровцев были уничтожены.
После очередного артналёта, около полудня, немцы вновь двинули вперёд танки. Их удар был направлен на опорный пункт у Дубосекова.
В один из таких моментов командование взводом принял на себя политрук Василий Клочков. И слова «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!» он всё-таки мог произнести. Как утверждает Лайла Ахметова, они присутствуют в одном из приказов командующего Западным фронтом генерала армии Георгия Жукова. И Клочков, и уж тем более Кривицкий должны их знать. А раз так, то оба могли и повторить. 
Так что надо ли корить Александра Кривицкого, как и главного редактора Давида Ортенберга, санкционировавшего выход в свет очерка «О 28 павших героях»? Согласитесь, журналистики, как и писательского искусства без толики художественного домысла «пусть этого и не было, но так могло быть» просто не существует.

 

Картина дня

наверх