Дмитрий Коменденко. МИФЫ ЛЕНИНГРАДСКОЙ БЛОКАДЫ

http://actualhistory.ru/blockada-myth

 Блокада Ленинграда является одной из самых трагических и в то же время героических страниц истории Великой Отечественной войны.

К сожалению, если в советское время по идеологическим соображениям многие моменты «затушёвывались» (так, например, в опубликованных советских источниках до 1989 г.

 вы не встретите ни одного упоминания о каннибализме в блокадном городе), то в эпоху гласности и, тем более, после распада СССР появилось множество публикаций, в которых публицисты и историки ударились в другую крайность.    Писатель Виктор Астафьев сообщил о том, что Ленинград надо было сдать врагу: «Миллион жизней за город, за коробки?.. Люди предпочитали за камень губить других людей. И какой мучительной смертью!» [1]. Данное утверждение до сих пор владеет многими умами, хотя ясно, что сдача Ленинграда привела бы к ещё более тяжёлым последствиям, чем его блокада – кормить 2,5-миллионный город немцы и финны не собирались [2].    Возникали один за другим новые мифы: «Сталин хотел уморить жителей Ленинграда голодом», «Жданов в блокадном Ленинграде объедался деликатесами», «финские войска не стали брать Ленинград из-за благородства Маннергейма».   К истории всё это не имело никакого отношения. Однако хотя слова в защиту исторической правды произносились и тогда, и в 1990-е годы, они тонули в общем потоке информации, идущем со страниц газет и журналов, с экранов телевизоров.   Зачастую печатные СМИ просто отказывались публиковать материалы, содержащие что-то, что противоречило общей негласной установке на максимальное извращение памяти о советском прошлом и представление его исключительно в чёрном цвете.

  А. В. Кутузов приводит следующий случай: «в апреле 1992 г. к А. Р. Дзенискевичу обратилась корреспондентка газеты «Час пик». Ответы не вписались в линию, проводимую редакцией, и 9 мая газета вышла с материалом, никакого отношения к войне не имевшим…» [2]  

Таким образом, в массовом сознании было создано предельно мифологизированное представление о блокаде Ленинграда. К сожалению, представление это во многом (с некоторыми изменениями) сохраняется и по сей день. Так, например, 2 февраля 2009 г. на радио «Эхо Москвы» прошла очередная передача «Цена Победы». Она была посвящена полному снятию блокады Ленинграда 27 января 1944 г. Вот ряд вопросов, заданных радиослушателями ведущим (В. Дымарский, А. Захаров) и гостю передачи – военному историку Алексею Исаеву:   «Прокомментируйте, пожалуйста, точку зрения Виктора Астафьева о том, что, мол, нужно было позволить занять немцам Ленинград»   «Прочитала у Лихачева, что продовольствие из города вывозилось и готовилась сдача»   «Слышала, что продовольствие в Ленинграде было, и блокада была искусственно сделанной, якобы потому что Сталин хотел оставить Москву столицей, а не Петербург»   «А вы были в местности между Онегой и Ладогой? Там физически невозможно наступать. Поэтому не могли финны идти на соединение с немцами, преследуя свои гадкие цели»   «А правда, что у Жданова на столе всегда были свежие ананасы и пирожные, даже в суровую зиму 42-го года?» [3]    Здесь мы видим полный спектр мифов, рождённых гласностью и перестройкой 20 лет назад.   Автор данной статьи не претендует на полное разоблачение всех мифов, так или иначе связанных с блокадой Ленинграда. Не претендует он и на первенство в этом вопросе (из недавних публикаций стоит отметить статью Г. Пернавского в сборнике «Мифы Великой Отечественной – 2», которая так и озаглавлена: «Мифы блокадного Ленинграда» [4]). Он лишь постарался осветить некоторые важнейшие и наиболее устойчивые, на его взгляд, мифы.      Миф 1. Сталин намеренно оставил Ленинград в блокаде.   Краткое изложение мифа: И. В. Сталин, преследуя определённые цели, намеренно оставил город в блокаде и ничего не сделал для его освобождения. Именно поэтому блокада продлилась почти 900 дней и была прорвана лишь в 1943 году.   В первую очередь, непонятно, чем заслужил Ленинград такую «немилость» Сталина. Сторонники мифа обычно утверждают, что таким образом он старался расправиться с излишне самостоятельным руководством города, а иногда – что и с городом в целом.     Так, Г. Солсбери пишет следующее: «Причинами страданий Ленинграда были не только неудачные планы и борьба между высшим военным и партийным руководством. Он также страдал оттого, что у Сталина было против него предубеждение, даже страх перед ним… Сталин, видимо, ощущал, что… этот город способен… подняться против него» [5].   Сложно сказать, что ощущал Сталин – этого мы уже никогда не узнаем. Однако если руководствоваться не эмоциями, а фактами, перед нами предстаёт следующая картина.   Блокада Ленинграда началась 8 сентября 1941 года, когда пал Шлиссельбург и немецкие войска вышли к побережью Ладожского озера. Директивой Ставки ВГК от 11 сентября Ворошилов был освобождён от обязанностей командующего Ленинградским фронтом и на его место был назначен Жуков.   

К этому моменту положение на фронте стало критическим: было взято Красное Село, Синявино, возникла угроза захвата Волхова и соединения немцев с финской армией. Весь сентябрь под руководством Жукова советские войска контратаковали немцев и пытались отбросить их от Ленинграда. Несмотря на некоторые успехи (так, 14 сентября части 42-й армии отбили Сосновку и Финское Койрово), в целом положение ухудшалось. 16 сентября пали Петергоф, Стрельна и Урицк 18 сентября немцами был взят Пушкин, однако упорная оборона Ленинграда остановила противника на южных подступах к городу. После 30 сентября линия фронта южнее Ленинграда стабилизировалась.   Ленинград был блокирован с суши, транспортная связь со страной осуществлялась по Ладожскому озеру. В связи с этим, Гитлер планировал взять Тихвин и Волхов и перерезать железную дорогу, ведущую к озеру. После этого доставку грузов в Ленинград можно было бы осуществлять только по воздуху.   Если бы, согласно воззрениям мифотворцев, Сталин хотел уморить ленинградцев голодом, он должен был позволить немцам сделать это (оставим в стороне саму абсурдность этой идеи). Однако Сталин действовал совершенно иначе. Как пишет Дэвид Гланц, «явным намерением Сталина было защитить Ленинград, провести наступление с целью снятия блокады, помешать немцам перебросить войска с Ленинградского на Московское направление и предотвратить любые попытки соединения германских войск с финскими и полного окружения Ленинграда» [6].   14 октября 1941 г. Ставка ВГК приказала командованию Ленфронта и 54-й армии подготовить и провести наступательную операцию с целью прорыва блокады. Планировалось одновременным ударом с двух сторон осуществить соединение в районе Синявино [7].   Хотя немцы опередили советские войска и нанесли удар в направлении Тихвина 16 октября, 20 октября операция всё же была начата. Развивалась она без особенных успехов, и 28 октября в связи с ростом угрозы падения Тихвина и Волхова приказом Ставки была прекращена.   В ответ на уже упоминавшееся требование Ставки прорвать блокаду и осуществить соединение войск Ленфронта и 54-й армии, командующий войсками Ленинградского фронта Хозин 31 октября предложил двухэтапную операцию по захвату Синявина, Мги, Тосно и Шлиссельбургского коридора [8].   Начатое 2 ноября с плацдарма у Московской Дубровки наступление вскоре захлебнулось, что вызвало крайнее неудовольствие Сталина. 8 ноября он, связавшись со Ждановым и Хозиным, отчитал их: «Нас очень тревожит Ваша медлительность в деле проведения известной вам операции. Вам дан срок в несколько дней. Если в течение нескольких дней не прорвётесь на восток, вы загубите Ленинградский фронт и население Ленинграда (выделено мной – Д.К.)». [9]   Несмотря на непрекращающиеся контратаки, в этот же день, 8 ноября, Тихвин пал под ударами немецких войск. Железная дорога от Москвы к Ладожскому озеру была перерезана. Казалось, что Ленинград был обречён.     Однако взятие Тихвина было последним успехом немцев на данном направлении; после этого наступление остановилось. Причины были следующими: во-первых, немецкие войска выдохлись в предыдущих боях, во-вторых, фронт был слишком растянут, в-третьих, финны с начала октября так и не возобновили наступательные операции, в-четвёртых, как всегда неожиданно для иностранных захватчиков в России наступила зима. Как отмечает Гланц, «когда температура упала ниже –29ºС [явное преувеличение – Д.К] и земля покрылась снегом, мороз начал уносить больше солдатских жизней, чем русские пули». [10]   Инициатива перешла к советским войскам. 10 ноября была начата Тихвинская наступательная операция, продолжавшаяся до 30 декабря. Она преследовала две главные цели: во-первых, разгромить немецкую группировку и восстановить железнодорожное сообщение по линии Москва – Тихвин, во-вторых, препятствовать переброске сил противника на московское направление.   Под непрекращающимися ударами советских войск 9 декабря 12-я тд и 18-я мд оставили Тихвин и начали отступление на запад. 16 декабря была взята Большая Вишера.   Однако и этим Ставка (и, соответственно, Сталин) не ограничились. 17 декабря Волховскому фронту, сформированному 11 декабря, был отдан приказ о переходе в общее наступление. При этом требовалось, ни много ни мало, «окружить противника, обороняющегося под Ленинградом, и во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта окружить и пленить его». [11]   Но эту операцию осуществить было невозможно. «Совершенно измученные, удалённые от путей снабжения, войска Мерецкова могли только закрепиться на захваченных позициях и перейти в оборону. С широкомасштабным наступлением требовалось повременить до Нового года». [12]   Так или иначе, к 30 декабря немецкие войска в ходе Тихвинского наступления были отброшены на позиции, с которых они начинали наступление на Тихвин 16 октября.   Итак, как мы видим, всю осень и зиму 1941 года Сталин требовал прорвать блокаду и отбросить немцев от Ленинграда, что явно никак не вяжется с обвинениями в умышленной организации блокады и, как следствие, голода в осаждённом городе.   Ничего не изменилось и в 1942 году.   

Запланированное на декабрь 1941 г., но не осуществлённое по вышеуказанным причинам, наступление с целью деблокирования Ленинграда началось в январе 1942 г. Это была Любанская операция (Ленинградское-Волховское наступление).    По замыслу советского командования планировалось силами войск Волховского фронта с рубежа Волхова и 54-й армии из района Погостья нанести удар в общем направлении на Любань, перерезать железные дороги Ленинград-Дно и Ленинград-Новгород, окружить и уничтожить группировку войск противника в районах Любани и Чолово и в дальнейшем, наступая на северо-запад, выйти в тыл немецким войскам, блокировавшим Ленинград.   Подробное описание Любанской операции не входит в задачи данной статьи, тем более что она является достаточно известной из-за судьбы 2-й ударной армии и её командующего – печально известного генерал-лейтенанта А. А. Власова [13].   Следует сказать лишь, что ни Волховский, ни Ленинградский фронты поставленных задач не выполнили и блокада Ленинграда ни прорвана, ни, тем более, снята не была.   Тем не менее, как справедливо отмечает Гланц: «…вопреки одному из распространённых мнений, масштабы, интенсивность, продолжительность и цена этих операций наглядно свидетельствуют о том, что Сталин стремился разорвать кольцо блокады и ради этого предпринимал решительные действия» [14].   Летом 1942 г. немецкое командование приступило к планированию новых наступательных операций в районе Ленинграда. Был запланирован целый ряд операций, однако, в конце концов, было решено провести только одну – «Нордлихт» («Северное сияние»). 23 августа Гитлер возложил на Манштейна руководство этой операцией, приказав ему сделать всё возможное для соединения с финнами и взятия Ленинграда. Войска Манштейна были подчинены непосредственно ОКХ. Определённая роль в операции отводилась и финской армии [15].   Однако планам противника не суждено было сбыться. В начале июля советская разведка доложила о возможном наступлении немецких войск на ленинградском направлении, в связи с чем было решено упредить Вермахт и развернуть собственное наступление с целью деблокады города. После ряда незначительных наступлений в конце июля – начале августа, 19 августа 1942 г. советскими войсками была начата Вторая Синявинская наступательная операция. Войска Ленинградского фронта форсировали Неву и захватили плацдарм в районе Ивановского. 27 августа с рубежа на реке Волхов начали наступление войска ударной группировки (8-я и 2-я ударная армиии) Волховского фронта. Вражеская оборона была прорвана на участке Гонтовая Липка, Тортолово, к концу августа советским войскам удалось выйти на подступы к Синявино, однако здесь наступление было остановлено Манштейном, в свою очередь, перешедшим в контрнаступление. В результате большая часть 8-й и 2-я ударной армии попали в Гайтоловский котёл и от окончательного разгрома их спасло только форсирование Невы 26 сентября войсками Невской оперативной группы. Манштейн вынужден был перебросить 28-ю егерскую дивизию с Синявинского участка фронта на Невский, что позволило остаткам двух армий выйти из окружения.    По приказу Ставки войска Волховского и Ленинградского фронтов отошли к началу октября на исходные рубежи, сохранив лишь небольшой плацдарм на левом берегу Невы в районе Московской Дубровки.   Таким образом, хотя Второе Синявинское наступление и не увенчалось успехом, оно сорвало замыслы немецкого командования по проведению операции «Нордлихт» и взятию Ленинграда.    Вновь процитируем здесь Гланца: «…внимание Сталина к этой операции очевидно – даже в то время, когда Красная армия столкнулась с серьёзными трудностями на юге России. Это наглядно иллюстрирует решимость Сталина устранить блокаду Ленинграда любой ценой» [16].     Подводя итог вышесказанному, нужно сказать следующее. В 1941–1942 гг. Красной Армией было проведено четыре операции, целью которых была деблокада Ленинграда (Синявинская наступательная операция (10.9–28.10.1941 г.), Тихвинская стратегическая наступательная операция (10.11–30.12.1941 г.), Любанская наступательная операция (7.1–30.4.1942 г.), Вторая Синявинская наступательная операция (19.8–10.10.1942 г.)). Хотя эта задача выполнена не была, операции всё же сыграли важную роль в обороне города. Тихвинская наступательная операция позволила восстановить железнодорожное сообщение с побережьем Ладожского озера и, соответственно, снабжение Ленинграда (в т. ч., продовольствием), Вторая Синявинская наступательная операция практически похоронила все надежды немецкого командования на захват Ленинграда.   Анализируя события 1941–1942 гг., становится ясно, что прорыв блокады Ленинграда не был осуществлён не из-за нелюбви Сталина к осаждённому городу. Прорвать блокаду мешал целый комплекс причин, охарактеризовать который можно достаточно кратко – в 1942 году побеждать Вермахт Красная Армия ещё не научилась. Поэтому, даже обладая значительным численным превосходством, она терпела поражения и откатывалась на исходные позиции. Однако советские войска учились воевать в боях с лучшей, на тот момент, армией мира. Закономерным итогом этого стал долгожданный прорыв блокады Ленинграда, совершённый 18 января 1943 г. войсками Ленинградского и Волховского фронтов в ходе операции «Искра».     Миф 2. Финские войска не переходили старой границы.   Краткое изложение мифа: Маннергейм остановил финские войска на советско-финской границе, существовавшей до Зимней войны. Таким образом, Ленинград был фактически «спасён» от взятия с севера.   Миф достаточно распространён в отечественной публицистике, при этом он имеет два основных варианта.    Вариант 1. Маннергейм остановил войска на всём протяжении старой границы. Приведём некоторые примеры: «Ведь именно личными приказами Маннергейма были остановлены в 1941 году переход финнами нашей границы…» [17]; «Финские войска заняли Выборг, Петрозаводск, вышли на берег реки Свирь и на подступы к Ленинграду. Но маршал решил, чтобы его войска не переходили границу Финляндии, которая существовала до Зимней войны 1939 года» [18]. Второй пример особенно поразителен, поскольку становится очевидно, что автор статьи абсолютно не знаком с географией. И Петрозаводск, и, тем более, берег реки Свирь лежат далеко за старой советско-финской границей. Достаточно взглянуть на карту, чтобы убедиться в этом.     Вариант 2. «…финские войска в 1941–44 гг. остановились на старой границе на Карельском перешейке» [19]. Таким образом, замалчивается вопрос об огромной территории между Онежским и Ладожским озёрами, которая финской никогда не была.   Однако даже в таком, «усечённом» виде, миф не становится более правдивым. На представленных картах хорошо видно, что и на Карельском перешейке финские войска перешли старую границу.    При этом необходимо отметить, что отнюдь не благородство Маннергейма и его страстная любовь к России стали остановили наступление финских войск на Карельском перешейке. Причинами этого стало следующее: во-первых, возросшее сопротивление советских войск, за спиной у которых был Ленинград. К тому же здесь Красная Армия опиралась на мощную систему долговременных сооружений Карельского укрепрайона (КаУРа), штурмовать которую финнам было явно не по силам. Во-вторых, солдаты финской армии начали отказываться переходить старую границу. В некоторых частях эти случаи приняли массовый характер. Причинами этому послужили общая усталость, достаточно высокие потери, серьёзно увеличившиеся из-за усилившегося отпора советских войск, непонимание финскими военнослужащими причин, по которым они должны переходить старую границу и продолжать воевать на «чужой» территории СССР и др. [20]. В-третьих, поскольку наступление Вермахта на южных подступах к Ленинграду на тот момент (сентябрь 1941 г.) практически захлебнулось, а до Маннергейма дошли слухи, что немецкое командование перебрасывает 4-ю танковую группу из-под Ленинграда на московское направление, он вполне обоснованно решил остановить наступление и на севере. Как уже было сказано выше, штурмовать КаУР финнам было явно не по силам, что, кстати, отмечал и сам маршал: «…финская армия находится в таком состоянии, что не может наступать. Аргументируя это, он сослался на следующее: во-первых, в условиях, когда 16% населения Финляндии находится под ружьем, ее армия понесла невосполнимые потери; во-вторых, с советской стороны у старой границы находятся сильные укрепления, для прорыва которых у финнов нет пикирующих бомбардировщиков и тяжелых орудий» [21]. А ведь после штурма КаУРа финским войскам предстояли ещё и бои за Ленинград – крупный город с большим количеством каменных построек. Наконец, в-четвёртых, значительное влияние оказала крайне негативная реакция ведущих держав – Великобритании и США – на продолжающееся после перехода старой границы наступление финской армии. Как пишет Барышников, «…27 сентября через норвежского посланника в Лондоне финскому правительству была передана нота весьма резкого содержания. В ней говорилось: «Так долго, как Финляндия будет продолжать быть союзницей Германии, ведущей агрессивную войну против союзника Великобритании на его территории. Королевское правительство вынужденно будет рассматривать Финляндию членом оси, поскольку невозможно отделить боевые действия этого блока от войны, которую ведет Финляндия против России». В документе содержалось предостережение: «Если Финляндское правительство будет считать возможным и далее продолжать вести наступление на чисто российской территории, то возникает обстановка, когда Великобритания окажется вынужденной рассматривать Финляндию в качестве своего противника». Беспокойство вызывала политика Финляндии и в Госдепартаменте США.      Посланник Финляндии в США Прокопе отмечал удивление, вызванное в Госдепартаменте США тем, «как далеко уже продвинулись финские войска» на Карельском перешейке, в Карелии, а также то, что они перерезали Мурманскую железную дорогу». Американцы пытались выяснить «намериваются ли финны идти дальше», поскольку их армия и так «значительно продвинулись вперед от той линии, о которой говорилось, как о действительно реальной границе между Финляндией и Советским Союзом» [22]. Бои на дипломатических фронтах, таким образом, также в определённой степени связывали руки Маннергейму, хотя эта причина, естественно, не являлась главной.   Нужно добавить, что наступление в Приладожье остановились примерно по тем же причинам. Финны наступали бы и дальше, однако, как уже было сказано выше, войска были истощены, немцы остановились на южных подступах к городу, и в сложившейся ситуации продолжать наступление для финской армии было явно неразумно.   Итак, подводя итог, следует сказать, что «благородство» Маннергейма – не более чем миф. Маннергейм был в первую очередь финским политиком и военным, достаточно прагматичным и заботящемся о судьбе Финляндии, а отнюдь не России, как это порой пытаются представить.       Миф 3. Питание Жданова.   Краткое изложение мифа: В то время как жители блокадного Ленинграда голодали, А. А. Жданов объедался деликатесами.    Прежде всего, хочется отметить, что у автора нет никаких сомнений в том, что А. А. Жданов, как, впрочем, и всё руководство города питалось лучше рядовых ленинградцев. Однако было бы, по крайней мере, странно, если бы достаточно ограниченному кругу лиц, руководящему Ленинградом, не обеспечили бы нормального питания в любых условиях. Вряд ли голод сильно улучшил бы чьи-либо организаторские способности.   Сторонники мифа утверждают, что Жданов не просто питался лучше других, а прямо-таки обжирался, причём зачастую ещё и напоказ. Однако свидетельства и доказательства, приводимые ими, не выдерживают критического рассмотрения.   Интересно в связи с этим проследить, как со временем, от публикации к публикации меняется одно из свидетельств якобы очевидца обжорства Жданова.   В статье д.и.н. Ю. З. Кантор «На всю оставшуюся жизнь нам хватит горечи и славы», опубликованной в газете «Известия» в 2004 г., был процитирован следующий отрывок из чьих-то воспоминаний: «Был у Жданова по делам водоснабжения. Еле пришел, шатался от голода... Шла весна 1942 года. Если бы я увидел там много хлеба и даже колбасу, я бы не удивился. Но там в вазе лежали пирожные буше» [23]. При этом ни автор данных откровений, ни, тем более, источник указан не были.   Проходит пять лет. И вот в своей новой статье Ю. З. Кантор пишет: «Из воспоминаний ленинградского инженера-гидролога: «Был у Жданова (первый секретарь Ленинградского горкома.— Ю.К.) по делам водоснабжения. Еле пришел, шатался от голода... Шла весна 1942 года. Если бы я увидел там много хлеба и даже колбасу, я бы не удивился. Но там в вазе лежали пирожные» [24]. Отметим, что автор воспоминаний по-прежнему не указывается. Зато появляется информация о его профессии – «инженер-гидролог». В то же время исчезает указание на то, какие именно пирожные лежали у Жданова «там».   

Впрочем, оставим это на совести Юлии Зораховны. «Известия» в любом случае пошли ещё дальше по пути мифотворчества. В специальном выпуске газеты «Петербургская неделя» (приложение к газете «Известия»), вышедшем 8 сентября 2008 г. и приуроченном к началу блокады Ленинграда, это достаточно уважаемое издание опубликовало следующее (выделены слова, добавленные в сравнении с [23]): «Вот воспоминания очевидца тех лет Ю. Кантора «Был у Жданова по делам водоснабжения. Еле пришёл, меня шатало от голода… Шла весна 1942 года. Если бы я увидел там очень много хлеба или даже колбасу, я бы не очень удивился. Но там в вазе лежали настоящие пирожные буше…» [25] Мы видим, что некто (автор статьи не указан) добавил слова, которых не было в оригинальном тексте статьи. Кроме того, Ю. Кантор из публикатора превратилась в «очевидца» и заодно сменила пол (кстати, женская фамилия «Кантор» не склоняется).   Зачем мы так подробно остановились на этом частном случае? Дело в том, что в нём, как в капле, отразилась вся технология мифотворчества. В информационное поле вбрасывается хлёсткая запоминающаяся фраза, которая уже самостоятельно продолжает своё путешествие, изменяясь и обрастая новыми подробностями. Так пирожные у Жданова (они вообще являются довольно устойчивым образом) возникают и в таком, например, контексте:   «Так что же не нравится участникам «круглого стола» в культурном центре ФСБ? В чем они видят заказную, оплаченную фальсификацию истории, покушение на самое святое?
А вот в чем. Близоруко, односторонне показана сама война, точнее, роль советского руководства в суровые военные годы. Не так ее надо сегодня показывать. 
Не было растерянности и трусости. Не было страшных и необязательных потерь. Не было заградотрядов. Не было людоедства в Ленинграде и пирожных в хрустальной вазочке в кабинете Жданова (выделено мной – Д.К.)». [26]   Вообще же, миф о Жданове, который объедался деликатесами, как и многие другие, возник в отечественной печати, по всей видимости, в конце 1980-х гг. Так, В. Демидов упоминает публикацию в журнале «Огонёк», в которой рассказывалось о том, как в голодную блокадную зиму 1941/42 гг. личный шофёр Жданова Васильев возил ему в Смольный горячие блины. Как справедливо указывает сам Демидов, неясно, зачем Жданову нужны были блины из дома, если во флигеле Смольного жил его личный повар, Николай Щенников [27].   Существует также миф о том, как Жданову (всё в ту же голодную зиму 1941/42 гг.) возили из Партизанского края самолётами персики [28]. Здесь стоит сказать, что ленинградский Партизанский край существовал на территории Белебелковского (упразднён в 1961 г., территориально – в составе современной Новгородской обл.) и Дедовичского (сейчас – в составе Псковской обл.) районов Ленинградской области и части Ашевского района Калининской области (сейчас — МО «Ашевская волость» Бежаницкого района Псковской обл.) с октября 1941 г. по август 1942 г. Урожай персиков на широте в 57º с.ш. зимой 1941/42 гг. предлагаю оценить самостоятельно.   Продовольствие же в осаждённый Ленинград из Партизанского края действительно доставлялось. В ту самую страшную блокадную зиму жители Партизанского края отправили через линию фронта в Ленинград обоз, состоявший из более чем 200 подвод. Было переправлено 380 центнеров хлеба и разных круп, 120 центнеров жиров и другие продукты [29]. Так что вполне возможно, что мифотворцы просто взяли реальное историческое событие и извратили его до неузнаваемости.   Сохранилось достаточное количество свидетелей, чтобы утверждать, что никакими особыми излишествами в быту (и, в частности, в питании) А. А. Жданов не отличался. Уже упоминавшийся В. И. Демидов опросил в конце 1980-х гг. ряд сотрудников Смольного (официантку, двух медсестёр, нескольких помощников членов военсовета, адъютантов и т. п.). Все они отмечали неприхотливость Жданова [30].   Как вспоминала одна из двух дежурных официанток Военного совета фронта А. А. Страхова (Хомякова), во второй декаде ноября 1941 года Жданов вызвал её и установил жёстко фиксированную урезанную норму расхода продуктов для всех членов военсовета (командующему М. С. Хозину, себе, А. А. Кузнецову, Т. Ф. Штыкову, Н. В. Соловьёву): «Теперь будет так...».     «…Чуток гречневой каши, щи кислые, которые варил ему дядя Коля (Щенников – персональный повар. – Авт.), – верх всякого удовольствия!..», – рассказывала она же [31].   Оператор располагавшегося в Смольном центрального узла связи М. Х. Нейштадт вспоминал: «Честно скажу, никаких банкетов я не видел. Один раз при мне, как и при других связистах, верхушка отмечала 7 ноября всю ночь напролёт. Были там и главком артиллерии Воронов, и расстрелянный впоследствии секретарь горкома Кузнецов. К ним в комнату мимо нас носили тарелки с бутербродами. Солдат никто не угощал, да мы и не были в обиде... Но каких-то там излишеств не помню. Жданов, когда приходил, первым делом сверял расход продуктов. Учёт был строжайший. Поэтому все эти разговоры о «праздниках живота» больше домыслы, нежели правда.. Жданов был первым секретарём обкома и горкома партии, осуществлявшим всё политическое руководство. Я запомнил его как человека, достаточно щепетильного во всём, что касалось материальных вопросов» [32].   Наконец, не испытывавший никакой особой любви к Жданову сын Л. П. Берия Серго писал в своих воспоминаниях:   «При всей моей антипатии к Жданову не могу принять на веру разговор о том, как в Смольном в дни блокады устраивали пиры. Не было этого, и говорю так не в оправдание Жданова или кого-то другого из руководителей осаждённого Ленинграда. Беда в том, что зачастую мы исходим сегодня из нынешних понятий. А тогда всё, наверное, было строже, и дело не в Жданове. Попробовал бы он позволить себе нечто подобное...
Что скрывать, армейский паёк — не блокадная пайка. Но паёк. Не больше. А вот эти экзотические фрукты, благородные вина на белоснежных скатертях — выдумка чистой воды. И не следует, видимо, Жданову приписывать лишние грехи – своих у него было предостаточно» [33].   В приведённом отрывке С. Л. Берия очень точно, на наш взгляд, указывает на одну из причин возникновения мифа об обжорстве Жданова. Публицисты, «творившие» в конце 1980-х гг., рассматривали образ жизни партийных вождей с позиций своего времени. Между тем высшее руководство в 1930-1940х гг. жило, как правило, достаточно скромно (достаточно побывать в доме-музее С. М. Кирова или взглянуть на список личных вещей Сталина, составленный после его смерти).    Таким образом, можно утверждать, что пристрастие Жданова к деликатесам, проявившееся в условиях блокадного города – не более чем ещё один миф.   _______________________________________________________   Приложение                 _______________________________________________________     [1] Астафьев В. Не знает сердце середины // Правда. 1989. 30 июня. Цит. по: Кутузов А. В. Блокада и мифотворчество: причины и последствия искажения истории в конце 1980-х – начале 1990-х годов // Битва за Ленинград: Проблемы современных исследований: сборник статей. – СПб.: Издательство СПбГУ, 2007. – с. 139    [2] См.: Сутулин П. Стоило ли сдавать немцам Ленинград? // Мифы Великой Отечественной – 2: Сборник / Под. ред. Г. Пернавского. – М.: Яуза, Эксмо, 2009. – с. 45-69   [2] Кутузов А. В. Блокада и мифотворчество: причины и последствия искажения истории в конце 1980-х – начале 1990-х годов, с. 142   [3] Расшифровка передачи на сайте радиостанции «Эхо Москвы» [http://echo.msk.ru/programs/victory/569471-echo]   [4] Пернавский Г. Мифы блокадного Ленинграда // Мифы Великой Отечественной – 2: Сборник / Под. ред. Г. Пернавского. – М.: Яуза, Эксмо, 2009. – с. 135-151   [5] Солсбери Г. 900 дней. Блокада Ленинграда: Пер. с англ. – М.: Издательская группа «Прогресс» — «Литера», 1993. – с. 5   [6] Гланц, Д. Битва за Ленинград. 1941–1944 / Дэвид Гланц; пер. с англ. У. П. Сапциной. – М.: АСТ: Астрель, 2008. – с. 109-110   [7] Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16  (5-1). – М.: Терра, 1996. – с. 243-244   [8] Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16  (5-1), с. 390-391   [9] Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16  (5-1), с. 277   [10] Гланц, Д. Битва за Ленинград. 1941–1944, с. 120   [11] Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16  (5-1), с. 339   [12] Гланц, Д. Битва за Ленинград. 1941–1944, с. 130   [13] См.: Гаврилов Б. И. «Долина смерти». Трагедия и подвиг 2-й ударной армии. – М.: Дубрава, 2006; Трагедия Мясного Бора: Сборник воспоминаний участников и очевидцев Любанской операции / Сост. Иванова И. А. – СПб.: Политехника, 2001; Гланц, Д. Битва за Ленинград. 1941–1944, с. 164–198 и др.   [14] Гланц, Д. Битва за Ленинград. 1941–1944, с. 202   [15] Гланц, Д. Битва за Ленинград. 1941–1944, с. 225-226 [16] Гланц, Д. Битва за Ленинград. 1941–1944, c. 243   [17] Маннергейм вернулся // Московский Комсомолец в Питере. 2003. 10 декабря [http://www.mk-piter.ru/2003/12/10/004/]   [18] Зубко М. Линия Маннергейма: между Гитлером и Сталиным // Сегодня. 2001. 27 января. [http://www.segodnya.ru/w3s.nsf/Archive/2001_19_time_text_zub...]   [19] Штепа В. «Ньет, Молотофф!». Полемика с Сергеем Лебедевым // АПН Северо-Запад. 2006. 21 декабря [http://www.apn-spb.ru/publications/article283.htm]   [20] См.: Иринчеев Б. Забытый фронт Сталина. – М.: Яуза, Эксмо, 2008. – с. 172-190   [21] Барышников Н. И. Блокада Ленинграда и Финляндия. – СПб. – Хельсинки: ННИУ «Институт Йохана Бекмана» — «Johan Beckman Institute», 2002. [http://v-n-baryshnikov.narod.ru/blokada.html]   [22] Барышников Н. И. Блокада Ленинграда и Финляндия.  [http://v-n-baryshnikov.narod.ru/blokada.html]   [23] Кантор Ю. «На всю оставшуюся жизнь нам хватит горечи и славы…». 60 лет назад была снята блокада Ленинграда // Известия. 2004. 26 января [http://www.izvestia.ru/russia/article43480/]   [24] Кантор Ю. Обреченные на подвиг. 65 лет назад была снята блокада Ленинграда // Время Новостей. 27-01-2009. [http://www.vremya.ru/2009/12/13/221671.html]   [25] Кто ел пирожные в блокаду? // Петербургская Неделя. 2008. 8 сентября   [26] Сванидзе Н. О сильном менеджменте и фальсификаторах истории // Ежедневный журнал. 2008. 24 апреля [http://www.ej.ru/?a=note&id=8005]   [27] Блокада рассекреченная: Сборник / Составитель В. Демидов. – СПб.: «Бояныч», 1995. – с. 139   [28] Блокада рассекреченная: Сборник / Составитель В. Демидов, с. 139   [29] В тылу врага. Борьба партизан и подпольщиков на оккупированной территории Ленинградской области. 1941 г. Сборник документов. – Л.: Лениздат, 1979. – с. 19   [30] Блокада рассекреченная: Сборник / Составитель В. Демидов, с. 139   [31] Демидов В., Кутузов В. Последний удар. Документальная повесть // «Ленинградское дело» / Сост. В. И. Демидов, В. А. Кутузов. – Л.: Лениздат, 1990. – с. 44-45   [32] Санкт-Петербургские ведомости. 2001. 20 июня. Цит. по: Кутузов В. А., Демидов В. И. Член Военного совета А. А. Жданов // Битва за Ленинград: Проблемы современных исследований: сборник статей. – СПб.: Издательство СПбГУ, 2007. – с. 161   [33] Берия С. Мой отец – Лаврентий Берия. – М., 1994. – с. 181. Цит. по: Кутузов В. А., Демидов В. И. Член Военного совета А. А. Жданов, с. 161