Иностранцы часто недоумевают: почему на постсоветском пространстве Новый год имеет Рождественские традиции – нарядную елку с песнями, хороводами,богатым угощением и подарками? Все дело в особом развитии исторических событий в Советском Союзе. Приоткроем немного завесу истории.
Как и в большинство европейских стран, обычай украшать рождественскую елку пришел в Россию из Германии. В 1817 году этот обычай своей родины привезла в подарок своему супругу великому князю Николаю Павловичу княгиня Александра Федоровна, урожденная германская принцесса.
Поначалу кондитерские Санкт-Петербурга продавали елки уже наряженными, украшенными свечами и сладостями. Чуть позже, когда традиция широко распространилась, в дореволюционной России фабриканты наладили целую индустрию елочных игрушек, свечей и открыток. Массовая продажа елок стала одним из дополнительных сезонных заработков для русских крестьян.
Как и в большинство европейских стран, обычай украшать рождественскую елку пришел в Россию из Германии. В 1817 году этот обычай своей родины привезла в подарок своему супругу великому князю Николаю Павловичу княгиня Александра Федоровна, урожденная германская принцесса.
Поначалу кондитерские Санкт-Петербурга продавали елки уже наряженными, украшенными свечами и сладостями. Чуть позже, когда традиция широко распространилась, в дореволюционной России фабриканты наладили целую индустрию елочных игрушек, свечей и открыток. Массовая продажа елок стала одним из дополнительных сезонных заработков для русских крестьян.
С приходом Октябрьской революции все это постепенно исчезло. Отмена юлианского календаря стала одним из первых декретов Совнаркома. Разница в 13 суток переместила Рождество на 7 января. То есть, праздник как будто бы не запретили, а плавно сместили. Однако большевики понимали, что этих мер недостаточно, не помогут даже официальные запреты на столь любимый народом церковный праздник, нужна была особая идеология, внедренная в сознание советских граждан.
Для начала день, когда христиане истинно радуются рождению Спасителя, постарались мягко трансформировать в исключительно детскую забаву. Так, в 1918 году, сам Горький инициировал издание шикарной детской книги «Елка», где лучшие художники иллюстрировали рассказы Корнея Чуковского, Алексея Толстого, Саши Черного и Горького. На обложке Святой Николай и зверушки водят хоровод вокруг елки, украшенной шестиконечной Вифлеемской звездой. У Бонч-Бруевича в цикле рассказов «Ленин и дети», повествуется о том, как в 19-м военном и голодном году, сам Ильич привез детям подарки и веселился с ними у елки. В сказке Чуковского «Крокодил» описывался восторг зверушек от нарядной елочки.
Семьи, которые не были до конца истреблены расстрелами, шальными пулями на фронтах, инфлюэнцией и тифом, продолжали наряжать рождественскую елку, относясь к ней почти с благоговением, как с тонкой ниточкой, связывающей теперешний хаос с прежней, счастливой и мирной жизнью.
Продажи елок сохранились до 24 года, а в качестве антирелигиозной пропаганды с 1922года пару лет отмечали «комсомольские святки». Они представляли собой комплекс мероприятий, в которые входили доклады, диспуты, политические карнавалы, чтение пламенных разоблачительных речей, критикующих «буржуазное рождество». Обязательно была и елка, ставшая тоже не рождественской, а «комсомольской».
Однако, желаемого перелома в сознании советских граждан эти меры не принесли, и уже с 1924года началась активная антирождественская компания. Елка стала символом буржуазного, чуждого стиля мировосприятия, и в 1929 году была запрещена, как и прочие обычаи празднования Рождества. Даже невинная детская песенка «В лесу родилась елочка» была объявлена пережитком капиталистического строя – ведь она была написана еще в 1905году Раисой Гидройц, будущей княгиней Кудашевой.
Этот запрет прошел на фоне агрессивной атеистической пропаганды, массовых репрессий священнослужителей, отмены религии и всех церковных праздников, введения уголовной статьи за посещение церквей и молитвенных домов, разграбления церковной утвари, разрушения и осквернения религиозных храмов.
Но несмотря на эти жестокие меры, властям не удавалось выжечь в сердцах народа веру в Бога и любовь к самому светлому празднику года. Под страхом ареста, многие люди тайно крестили детей, святили кулич на Пасху, и сохраняли Рождественские традиции –накрывали стол, варили праздничную кутью, дарили детям маленькие подарки.
В 1935 году один из старейших революционеров Павел Постышев, понимая острую необходимость дать загруженному тяжелой работой и запуганному политическими расправами советскому народу хоть какой-то повод для радости, на свой страх и риск обратился к Сталину с просьбой: нельзя ли вернуть советским детям радость рождественской елки? Неожиданно Сталин поддержал инициативу Постышева.
Обращение П.Постышева в «Правде» в ноябре 1935 года стало началом реабилитации елки. Конечно, о том, чтобы считать ее «Рождественской» не могло быть и речи. Так стала она Новогодней. Святого Николая заменил Дед Мороз, при этом идеологи особенно подчеркивали, что он «дед», а значит все ребятишки страны – его внуки. Шестиконечная звезда, традиционно украшавшая верхушку, стала кремлевской пятиконечной. Елочные игрушки, массовое производство которых было развернуто в Москве и Ленинграде, делались уже не в виде фигурок ангелов и младенца Иисуса, а демонстрировали достижения советской республики. Трактора, снопы колосьев, нефтяные вышки, спутники и ракеты, фигурки космонавтов висели на елке советских ребятишек вместе с наивными медвежатами, зайчиками и сосульками. В 1947 году 1 января стало официальным праздником, а в 1954 году в Кремлевском дворце стали проводить Большую Новогоднюю елку не только для детей, но и для взрослых.
Но не пышные празднества и официальный выходной по-настоящему радовали граждан в СССР. Новогодняя елка для советских людей, стала, пожалуй, главным символом нерушимости семейных ценностей, настоящего семейного торжества, обещанием светлого будущего.
Так религиозный праздник удивительным образом переплелся с идеологическим.
Конечно, под новогодней елкой читали новые стихи о «лучшем друге советских детей» - товарище Сталине, пели песни о счастливом детстве в стране Советов, об успехах нашей могучей родины... Но заменить главную детскую песню они не могли, и снова на новогодних утренниках в детских садах и школах зазвучали слова:
В лесу родилась елочка,
Для начала день, когда христиане истинно радуются рождению Спасителя, постарались мягко трансформировать в исключительно детскую забаву. Так, в 1918 году, сам Горький инициировал издание шикарной детской книги «Елка», где лучшие художники иллюстрировали рассказы Корнея Чуковского, Алексея Толстого, Саши Черного и Горького. На обложке Святой Николай и зверушки водят хоровод вокруг елки, украшенной шестиконечной Вифлеемской звездой. У Бонч-Бруевича в цикле рассказов «Ленин и дети», повествуется о том, как в 19-м военном и голодном году, сам Ильич привез детям подарки и веселился с ними у елки. В сказке Чуковского «Крокодил» описывался восторг зверушек от нарядной елочки.
Семьи, которые не были до конца истреблены расстрелами, шальными пулями на фронтах, инфлюэнцией и тифом, продолжали наряжать рождественскую елку, относясь к ней почти с благоговением, как с тонкой ниточкой, связывающей теперешний хаос с прежней, счастливой и мирной жизнью.
Продажи елок сохранились до 24 года, а в качестве антирелигиозной пропаганды с 1922года пару лет отмечали «комсомольские святки». Они представляли собой комплекс мероприятий, в которые входили доклады, диспуты, политические карнавалы, чтение пламенных разоблачительных речей, критикующих «буржуазное рождество». Обязательно была и елка, ставшая тоже не рождественской, а «комсомольской».
Однако, желаемого перелома в сознании советских граждан эти меры не принесли, и уже с 1924года началась активная антирождественская компания. Елка стала символом буржуазного, чуждого стиля мировосприятия, и в 1929 году была запрещена, как и прочие обычаи празднования Рождества. Даже невинная детская песенка «В лесу родилась елочка» была объявлена пережитком капиталистического строя – ведь она была написана еще в 1905году Раисой Гидройц, будущей княгиней Кудашевой.
Этот запрет прошел на фоне агрессивной атеистической пропаганды, массовых репрессий священнослужителей, отмены религии и всех церковных праздников, введения уголовной статьи за посещение церквей и молитвенных домов, разграбления церковной утвари, разрушения и осквернения религиозных храмов.
Но несмотря на эти жестокие меры, властям не удавалось выжечь в сердцах народа веру в Бога и любовь к самому светлому празднику года. Под страхом ареста, многие люди тайно крестили детей, святили кулич на Пасху, и сохраняли Рождественские традиции –накрывали стол, варили праздничную кутью, дарили детям маленькие подарки.
В 1935 году один из старейших революционеров Павел Постышев, понимая острую необходимость дать загруженному тяжелой работой и запуганному политическими расправами советскому народу хоть какой-то повод для радости, на свой страх и риск обратился к Сталину с просьбой: нельзя ли вернуть советским детям радость рождественской елки? Неожиданно Сталин поддержал инициативу Постышева.
Обращение П.Постышева в «Правде» в ноябре 1935 года стало началом реабилитации елки. Конечно, о том, чтобы считать ее «Рождественской» не могло быть и речи. Так стала она Новогодней. Святого Николая заменил Дед Мороз, при этом идеологи особенно подчеркивали, что он «дед», а значит все ребятишки страны – его внуки. Шестиконечная звезда, традиционно украшавшая верхушку, стала кремлевской пятиконечной. Елочные игрушки, массовое производство которых было развернуто в Москве и Ленинграде, делались уже не в виде фигурок ангелов и младенца Иисуса, а демонстрировали достижения советской республики. Трактора, снопы колосьев, нефтяные вышки, спутники и ракеты, фигурки космонавтов висели на елке советских ребятишек вместе с наивными медвежатами, зайчиками и сосульками. В 1947 году 1 января стало официальным праздником, а в 1954 году в Кремлевском дворце стали проводить Большую Новогоднюю елку не только для детей, но и для взрослых.
Но не пышные празднества и официальный выходной по-настоящему радовали граждан в СССР. Новогодняя елка для советских людей, стала, пожалуй, главным символом нерушимости семейных ценностей, настоящего семейного торжества, обещанием светлого будущего.
Так религиозный праздник удивительным образом переплелся с идеологическим.
Конечно, под новогодней елкой читали новые стихи о «лучшем друге советских детей» - товарище Сталине, пели песни о счастливом детстве в стране Советов, об успехах нашей могучей родины... Но заменить главную детскую песню они не могли, и снова на новогодних утренниках в детских садах и школах зазвучали слова:
В лесу родилась елочка,
В лесу она росла,
Зимой и летом стройная,
Зеленая была.
Эти немудреные слова дети и взрослые поют более 100 лет, потому что за долгие годы никто не смог придумать таких простых, бесхитростных, но бесконечно трогательных слов, в которых отразилось трепетное ожидание чуда, которое вот-вот случится.
